О чем молчит ласточка

– Если на то пошло, местные красоты я мог бы прекрасно созерцать и из окна машины, – пробурчал тот, стягивая с себя пальто. – Ладно, веди, Сусанин, сегодня ты у нас прокладываешь маршрут.

Он помнил, что Юра хотел пройтись по родной улице еще с самого начала отпуска в Харькове. Володя знал, что этот район пусть и находился почти в центре города, но пользовался дурной славой. Располагаясь между рынком и железнодорожным вокзалом, он притягивал всякий сброд, и в будни, а особенно по вечерам, ходить здесь было опасно. Но в выходные Юрин район становился вполне безобидным.

Обсуждая репутацию этих мест, они дошли до Бурсацкого моста. Юра остановился у перил, облокотившись о них, сковырнул кусок черной краски.

– Интересно, речка всегда была такой узкой и мелкой? В детстве казалась широкой… – задумчиво протянул он, обращаясь скорее к самому себе, чем к Володе.

Но тот все равно ответил:

– В девяностых по ней даже пассажирские пароходы ходили. А потом как-то… видимо, не до пароходов уже стало.

– Да, девяностые сильно потрепали город, это я заметил.

Володя проследил за его взглядом – Юра смотрел на бурые воды, уносящие вниз по течению мусор: бутылки, пакеты и клубки водорослей. Разрушенные ступени, некогда служившие для спуска к реке, были исписаны граффити, покосившаяся зеленая ограда поросла кустами – на ветках уже начала появляться первая листва.

Они двинулись дальше – мимо рынка, кишащего людьми, мимо едко пахнущей бензином автостанции.

На одном из перекрестков Юра вдруг остановился, поднял указательный палец вверх и глубоко втянул носом воздух. Володя озадаченно посмотрел на него.

– Слышишь запах? – спросил Юра, прищурившись.

Володя принюхался, поначалу не почувствовав ничего, кроме смрада выхлопных газов. Пожал плечами, но вскоре ощутил едва уловимый аромат то ли шоколада, то ли жженого сахара.

– Кондитерская фабрика, – объяснил Юра. – Вон там, – и указал на длинное двухэтажное здание, за которым виднелось несколько дымящих труб. – Запах детства.

Володя часто проезжал мимо, но ни разу не задумывался, какой именно фабрике принадлежали эти трубы. Хотя о том, что это кондитерская, можно было догадаться по двум фирменным магазинам на прилегающей улице. Мимо одного из них они сейчас шли.

– А сюда я бегал за мороженым! – сообщил Юра. Украдкой заглянув в витрину магазина, он мечтательно вздохнул: – Молочное за пятнадцать копеек.

– Ну давай купим тебе мороженого, если хочешь, – предложил Володя.

Юра отмахнулся:

– Оно больше не такое!

Володя был совершенно равнодушен к сладкому, даже к знаменитому советскому мороженому, поэтому лишь развел руками:

– Как хочешь.

Наконец они дошли до Юриной улицы. Володя и раньше бывал здесь: первый раз в начале девяностых, когда искал Юру. Потом – сворачивал просто так, прогуляться. Будто на что-то надеялся.

Тихая узкая улочка будто застыла в прошлом: высоченные столетние клены, дореволюционные трехэтажные дома, трамвайные пути посередине выложенной булыжником дороги. Правда, пока Юра с Володей неспешно брели по пыльному, недавно отремонтированному тротуару, мимо не прогремело ни одного трамвая.

Юра остановился у двух торчащих из асфальта бетонных тумб. Задумался.

– Раньше тут была остановка. – Он оглянулся вокруг. – Вот обломки скамейки, а таблички с расписанием нет…

– Мне кажется, трамваи здесь не ходят. Причем уже давно. – Володя указал пальцем на бурые от ржавчины рельсы, частично ушедшие в землю.

– Ну и правильно! Как ужасно они гремели по утрам! Ты только представь – улица узкая, эхо от домов отражается… А ведь ходить-то они начинали с четырех утра!

– Может, поэтому и отменили?

Шагая рядом, Володя рассматривал не улицу, а лицо Юры. Он молча щурился и загадочно улыбался.

– Что такое? – негромко спросил Володя. – Вспомнил что-то смешное?

– Да здешний трамвай. – Юра кивнул. – В смысле, не маршрут, а именно трамвай, один конкретный. Когда я готовился к поступлению в консерваторию, занимался дома с репетитором, поэтому мне не надо было вставать рано. Но тогда же по утрам, я точно не помню, во сколько именно, здесь пускали дополнительный трамвай. Он был жутко старым, разваливался на ходу и грохотал отчаяннее остальных. И вот каждое утро я просыпался от его грохота и бежал проверять почтовый ящик – вдруг пришло твое письмо. – Будто смутившись, Юра потупил взгляд, но, не дав Володе вставить и слова, вскинул голову и воскликнул: – Вот мой дом, видишь? А во-о-он там, – протянул он, указывая пальцем вперед, – вход в мой двор.

Чтобы попасть туда, нужно было пройти через высокую темную арку. Юра не спеша направился к ней, но остановился и взглянул вверх – на табличку и номер дома «45». Вздохнул. И ступил в тень. Володя направился следом и, пройдя всего несколько метров, очутился словно в ином мире.

Весь двор белел – будто устланный снежным покрывалом. Но Володя быстро сообразил, что это опавшие цветки абрикосового дерева. Они были везде: лежали на земле, кружились в воздухе, поднимаемые ветром, шапками покрывали крыши низких сараев и припаркованных во дворе машин.