О чем молчит ласточка

Раньше Володя сразу же ответил бы, что, конечно, хочет. А теперь задумался. Нет, по-настоящему он хотел другого: чтобы Юра пришел к нему той ночью и помог справиться с паникой. Чтобы Юра перестал пить, чтобы стал самим собой. И, главное, Володя хотел никогда больше не чувствовать себя брошенным. Все эти желания были искренними, но несбыточными, поэтому он лишь вздохнул и устало сказал, направляясь в кабинет:

– Конечно, хочу.

Слушая Юрину игру, Володя растерялся. Ему стало грустно и одновременно радостно. Он смотрел на Юру, сидящего за пианино, и видел, как неизвестная магия превращает слабого человека в сильного, а его тоску – в радость. Видел, как эта магия наполняет Юрину душу теплом и лечит.

Да, Юра не пришел, когда Володя в нем так нуждался, ну и что с того? Юра попросту не знал, как сильно в тот момент был необходим ему. Ведь если бы знал, то точно пришел. Вот только он и сам мучился. Если бы не его кризис, не было бы вообще ничего: ни паники, ни одиночества, ни запаха рома, ни осколков на полу.

Когда одному плохо, другой должен быть сильным, чтобы помочь и поддержать, но так вышло, что в ту ночь сильным не смог оставаться никто из них.

Устав сдерживать сумбур эмоций, Володя шагнул к Юре вплотную. Положил ладонь на плечо, стиснул. Юра уперся затылком в Володин живот, посмотрел на него снизу вверх. В его карих глазах, как в зеркале, Володя увидел свое отражение. В Юриных темных зрачках он тоже был темным.

Другую ладонь Володя положил Юре на шею, погладил пальцами подбородок.

– Ай, щекотно, – тот, улыбнувшись, съежился.

Юра нажал не на ту клавишу. Нахмурился, тут же опустил голову, уставился на клавиатуру. А Володю не волновала его ошибка, фальшивая нота ничуть не испортила произведения, и он продолжил нежно гладить большим пальцем старый шрам на любимом подбородке, любимые скулы и шею.

Юра не закончил концерт Рахманинова, опустил руки, будто уронил – они повисли плетьми вдоль тела. Магия музыки развеялась, но Володя не хотел его отпускать.

– Я боюсь за тебя.

– Не бойся. Ангела дала мне контакт хорошего психиатра, завтра я поеду к нему. Отвезешь?

Володя замер. Молча уставился в никуда, осознавая, что Юра сам хочет пойти к врачу. Володя понимал, что его личный опыт «лечения» не имел ничего общего с реальной медициной. Но никакие доводы рассудка не могли побороть старую фобию. Хотел того Володя или нет, в его сознании «психиатр» невольно становился синонимом слова «палач».

– Не надо, – прохрипел он, борясь с желанием закричать.

– Я пойду, – ответил Юра негромко, но твердо. – Пора что-то менять.

Володя отпустил Юрино плечо и развернул к себе. Оглядел с ног до головы, ища в его позе и выражении лица решимость. Но ни тени решимости в Юре не было – он ежился то ли от неуверенности, то ли от холода. Который день он ходил в Володином халате. Юра мерз постоянно и потому заворачивался в него, как в шубу, но при этом не поддевал ни футболок, ни брюк. Обычно Володины мысли крутились вокруг того, что скрыто под халатом, а вовсе не вокруг того, чтобы заставить Юру одеться нормально. Но сейчас, глядя, как он кутается, Володе захотелось согреть его.

Он медленно опустился на пол.

– Менять надо что-то, но не себя, – прошептал он и уткнулся в его колени лицом. – А эти люди могут изменить тебя. Ты знаешь, насколько они опасны?

– Володя, ну перестань. Если этот врач скажет или сделает что-то не так, я просто уйду от него.

Головой Володя это понимал, но сердце раздирал страх.

– Ты уверен, что тебе это действительно нужно? – спросил он, касаясь губами его голых коленей. – Абсолютно уверен?

– Да, – тихо ответил Юра, взял его за подбородок: – Ну-ка посмотри на меня. Все будет хорошо, я обещаю. Доверься мне.

– Тебе я доверяю, но… – пробормотал Володя, закрывая полами халата Юрины ноги.

– Если будет «но», хоть один намек на это «но», я сразу уйду.

– Я не хочу, чтобы ты превращался в меня. Чтобы зависел от чертовых таблеток, я так этого боюсь!

– Но депрессия – это болезнь в самом прямом смысле слова. Организм дал сбой.

– У тебя депрессия?

Володя думал, что Юра страдал из-за творческого кризиса, но неужели, наоборот, кризис – следствие депрессии?

– Судя по всему… – прошептал Юра. – Но, чтобы быть уверенным, нужно сдать анализы.

– Кто довел тебя до этого? Я?! Чем?! Когда это началось? – нервно зачастил Володя.

– Я не знаю. В том-то и дело, что не знаю. Нужно обследование и терапия.

Володя не спал полночи, а утром надеялся, что Юра передумает идти к врачу, но тот был непреклонен.

Высаживая его у больницы, Володя посмотрел на него так, будто видел в последний раз: взглядом цеплялся за каждую деталь, пытаясь запомнить его до встречи с врачом, чтобы сравнить с тем, каким он станет после. Настроение стало хуже еще и потому, что сейчас он был обязан поддержать Юру, а на деле получалось, что тот поддерживал его. Быстрее попрощавшись – чем дольше они тянули, тем больше Володя боялся, а Юра нервничал, – Володя поехал в офис.