О чем молчит ласточка

– Теперь нет, но два месяца назад мы не были друг другу даже приятелями. А эмоций эти письма вызвали так много, что я не придумал, что тебе написать. Но хотел. Знаешь, я читал много биографий музыкантов, драматичных и даже трагичных, но все они, вместе взятые, не производили на меня такого впечатления, как твои письма. Никогда от чьей-то истории мне не было так тяжело.

– Хм… – только и смог выдавить Володя.

Юра заметно сконфузился:

– Ой, не слушай меня, я уже пьяный, не думаю, что говорю. Сравнивать людей, которых даже не знал никогда, с тобой…

– Все нормально. Продолжай.

– Твои письма вдохновили меня на ноктюрн. – Юра забавно скривился. – Банально, да? Так что, можно сказать, ты моя муза.

– Правда? Ты и это от меня скрыл! Сыграй!

– Нет, он не окончен.

– Все равно сыграй сколько есть!

– Нет, я же сказал, он не готов. Он корявый, его править надо, ты ничего не поймешь и расстроишься – скажешь, что за гомункула я тебе посвятил.

– Тогда сыграй что-нибудь другое, – попросил Володя. Ему ужасно захотелось снова посмотреть на Юру, как тот меняется, когда играет.

– Все-таки это так непривычно, – засмущался Юра. – Я имею в виду интерес к моему творчеству.

– Ничего себе непривычно. На твои концерты люди за деньги ходят, а ты говоришь, что тебе интерес непривычен.

Юра закатил глаза и махнул рукой.

– Ой, эти концерты… Поездка в СНГ была первой и, скорее всего, последней.

– Почему?

– Я же говорил, она не окупилась. Я еще должен ее отрабатывать.

– Как же так вышло? Вы что, не считали?

– Считали, да не рассчитали. Это моя вина на самом деле. Мы с коллегой, певцом, для которого я писал эти произведения, в Европе выступали не раз. Но черт меня дернул уговорить его включить в тур Украину. Мол, все-таки моя родина. А ему интересно – согласился. Поехали. И все у нас получилось шиворот-навыворот. Если с оркестром повезло, то хор был просто никаким…

Тема музыки так увлекла Володю, что он совсем забылся и выдал:

– Я, конечно, не специалист, но, по-моему, хор был просто потрясающим! Они как в церкви…

– Что? Ну-ка повтори, что ты сейчас сказал! – воскликнул Юра, перебив его.

Повисла тишина. Володя спрятал лицо в ладонях.

– А ну посмотри на меня, – велел Юра, а когда Володя повиновался, очень строго спросил: – Ты был на том концерте и не подошел ко мне? И даже ничего не сказал?

Володя попытался отшутиться:

– Ты же читал мои письма, ты знаешь, какой я дурак, и это, видимо, не лечится.

Шутка не сработала. Юра молчал, смотрел пристально, лицо исказилось: он сердито нахмурил брови и сжал губы в тонкую линию.

Володя начал серьезно:

– Понимаешь, у меня в жизни творился полный кавардак. Я был уверен, что нам не надо встречаться, потому что… потому что… черт, да я не знаю почему! Но тогда я только начал оправляться от нервного срыва, я как из ада вынырнул…

– Что с тобой случилось? – ледяным тоном произнес Юра.

– Сейчас это уже неважно. А тогда мне было сложно. Такой хаос, будто я не контролирую ни себя, ни свою жизнь, – пытался оправдаться Володя. – Я трезво думать не мог…

– У тебя до сих пор бывают панические атаки? – Юра заметно побледнел. Он вдохнул полную грудь воздуха и начал, с каждым словом говоря все громче и злее: – Те раны на спине – это что, последствия паники? Ты говорил, что это была просто игра! Ты обманул меня?!

Володя хлебнул чая и сказал в сторону:

– А я надеялся, что беседа будет приятной…

Захотелось спрятаться от Юры, от его пристального взгляда и неудобных вопросов. А Юра не сдавался.

– Я правильно понял, что тебе до сих пор не оказали квалифицированной помощи?

– Я не хочу об этом говорить. Закрыли тему, – холодно ответил Володя, пытаясь подавить закипающую злость.

– Ты до сих пор причиняешь себе вред?

Володя не удержался – злость на себя и пресловутая паника накрыли его с головой. Он крикнул:

– Нет!

От того, чтобы закончить звонок, Володю останавливало понимание – если они расстанутся сейчас, то, скорее всего, больше никогда не созвонятся. Юра, будто услышав его мысли, после минутного молчания попросил:

– Только давай не будем прощаться на такой ноте?

– И не собирался, – буркнул Володя, упрямо не глядя в монитор.

– Я не могу быть равнодушным к тебе и твоей судьбе.

– Будь спокоен, я ничего с собой больше не делаю.

– Я понял – теперь ты не причиняешь себе вред сам, а просишь его? В молодости ты обваривал руки, теперь же заменил руки на это?

Слова вертелись на языке, но в горле застрял ком, и Володя только и смог, что судорожно вздохнуть. Юра молчал, пристально глядя на него. Сделал два больших глотка, скривился.

– Володя? – Юра прищурился.

– Ну что ты хочешь от меня услышать?

– Правду. Тогда твои ссадины были свежими, и тогда же ты пошел на мой концерт, но ушел оттуда, не поговорив. Это все… эти раны что, из-за меня?..

– Нет, но… наверное… я не знаю, – все так же глядя в сторону, тихо ответил Володя.