О чем молчит ласточка

– Тогда разбирай вещи, приходи в себя, а я пока приготовлю ужин.

Удивительно было оказаться в комнате, в которой Юра жил в юности – после переезда из Украины. Тогда его с Володей уже разделяли километры и страны, тогда они уже потеряли дороги друг к другу. Юра будто специально ради этого дня оставил комнату почти нетронутой – чтобы сердце Володи защемило, чтобы пробудилось его воображение и он представил, как Юра писал ему в Россию за этим самым столом. Ведь писал же? Чтобы думал, как Юра ворочался на этой самой кровати, пытаясь избавиться от мыслей о нем. Ведь ворочался, ведь не спал? Ведь не мог же он забыть его сразу, как только уехал! Удивительно, но Володя ничего не знал о том времени.

Разбирая чемодан, он искал взглядом, куда положить ежедневник, поставить зарядку для телефона, повесить пиджак. Но не находил удобных для вещей мест – отвлекался то на полки, заставленные книгами на русском и немецком, то на старый магнитофон и кассеты для него, то на аккуратные стопки журналов и тетрадей. И конечно же, на самый главный предмет в этой комнате – пианино. Черное, на вид старое и очень пыльное. Володя отметил, что Юра вытер пыль везде, даже в шкафу на полках и в ящиках, а про пианино, видимо, забыл. И, кстати, кроме пианино, в этой комнате не было ни одной вещи, которая намекала бы, что Юра пишет музыку именно здесь. Очевидно, его кабинет располагался в другом месте.

Постоянно отвлекаясь, Володя разбирал вещи больше часа, но после того, как Юра позвал его ужинать, бросил дело незавершенным и спустился вниз.

Совмещенная с кухней гостиная была тесно заставлена старомодной мебелью: полосатый диван с кучей подушек, пушистый, в горошек, ковер на полу, тканевые абажуры на светильниках, плотные шторы на окнах, кухонный гарнитур с резными дверцами – и все это в обрамлении обоев в ромбик. Словом, совершенно не в Володином вкусе – но почему-то все это ему понравилось.

Юра ждал его за столом кухонного островка.

– Я уж думал, ты заблудился, – хмыкнул он, открывая бутылку рома.

Юра был одет в те же брюки и тонкую вязаную кофту с широким овальным вырезом, из которого на одну секунду показалась ключица.

«Какой он худой», – подумал Володя, садясь напротив, но вслух этого не произнес.

– Пришел на запах. Что на ужин?

– Если ты рассчитывал на немецкие колбаски с пивом, разочарую: у нас курица и ром.

– Меня все устраивает, – улыбнулся Володя.

Ужинали в тишине. Володя не мог придумать тему для разговора – в голове металось так много мыслей, что выбрать какую-то одну не получалось, ее тут же вытесняла другая.

Юра убрал грязную посуду в мойку и разлил ром по бокалам.

– Итак, куда едем завтра? – спросил он, нарезая грейпфрут.

– Куда скажешь. – Володя пожал плечами, потянулся в нагрудный карман за ручкой, но вспомнил, что оставил пиджак наверху. – Принеси бумагу и ручку, я составлю план. – Когда Юра протянул ему блокнот и карандаш, Володя сощурился, приготовившись писать: – Итак, что тут есть крутое, Берлинский музей, кажется?

– Есть целый музейный остров. За встречу! – воскликнул он и, не дожидаясь ответа, выпил ром залпом.

Володя взял дольку грейпфрута и так и замер с ней в зубах – ничего себе Юра пьет.

– Что так смотришь? – Тот нахмурился и принялся остервенело вытирать рот. – Я испачкался?

– Нет, все в порядке. – Володя сделал небольшой глоток. Не привычный к крепким напиткам, пить так же быстро, как Юра, он не умел.

А тот налил себе еще и вдруг лукаво улыбнулся:

– Или соскучился и теперь не можешь насмотреться?

Володя кашлянул, все же заставил себя выпить ром залпом. Поежился и протянул бокал Юре, чтобы наполнил.

– Так что? – поторопил тот.

Под его пристальным, любопытным взглядом стало неуютно.

– Возможно, – протянул Володя с улыбкой и вдруг вспомнил: – Кстати, пока бродил по дому, не заметил, где ты пишешь. Покажешь свой кабинет?

– Пошли, – кивнул Юра, поднимаясь с места. Захватив свой стакан и бутылку, он повел Володю из кухни.

Дверь в кабинет спряталась в тени лестницы – если не знать, куда идти, то и не заметишь. После своих хором Юрин дом казался Володе очень маленьким, ему и в голову не приходило, что здесь может располагаться еще одна комната. Но она была. А то, что из всех помещений кабинет был самым просторным, давало понять, что именно в Юриной жизни имеет явный приоритет.

В центре комнаты стоял небольшой диван, на нем лежали аккуратно сложенные подушка и плед. Возле окна расположилось пианино, слева от него примостился стол с компьютером, справа – синтезатор. Возле синтезатора стоял предмет, вызвавший особенное любопытство, – патефон, а под ним – шкаф с грампластинками. Вообще любопытство здесь вызывало решительно все: от заполненных книгами и папками стеллажей до стен, практически полностью скрытых под дипломами и фотографиями.

К фотографиям Володя направился первым делом.

– Кто все эти люди? – спросил Володя, окидывая взглядом стену.

– Приятели и коллеги, – ответил Юра, наливая себе третий стакан.

– Как-то странно ты их называешь – приятели. Почему не друзья?