О чем молчит ласточка

– Нет ничего странного. – Он пожал плечами. – Здесь дружат по-другому, не так, как в Украине или России. С одними хорошо жарить барбекю, с другими – ходить на концерт, с третьими – в клуб. Но чтобы изливать душу… – Он покачал головой. – Нет, здесь это не принято. Для души есть психоаналитик.

– Какая дикость, – хмыкнул Володя.

– Отчего же дикость? – удивился Юра. – Вовсе нет. Наоборот – это цивилизованный, рациональный подход: зачем грузить своими проблемами некомпетентных людей, когда есть специалист.

– Но зачем тогда ты хранишь все эти фотографии?

– Чтобы никого не забыть, – просто ответил Юра и снова выпил залпом ром.

– Ну ты даешь, – хмыкнул Володя, удивленный тем, что после трех стаканов Юра казался абсолютно трезвым. Ведь сам Володя уже после первого почувствовал, что язык развязывается, голова пустеет, а тело расслабляется.

– Что тут удивительного? – спросил Юра, явно не поняв, к чему было его восклицание. И принялся рассказывать: – Это – одногруппник, с которым вместе написали несколько произведений. Это – тот вокалист, с которым мы приезжали в Харьков, ты его видел. Я для него много чего написал… А вот эти ребята, – Юра обвел рукой пять фотографий, – из прайда. Первые мои приятели «по теме», так сказать. Общаемся до сих пор.

Во внешности четверых из пяти Володя не нашел ничего примечательного, но последний вызвал недоумение. Разглядывая тощего, лысого парня в пышном черном платье, Володя прокомментировал:

– Смело.

– Это Анна, – пояснил Юра. – Она тоже занимается музыкой, правда, электронной, и печет обалденные пончики. Мне дико нравится тембр ее голоса. Хочу записать с ней пару песен, но она очень скромная, никак не получается уговорить ее даже подумать о выступлении на сцене.

Володя решительно не понимал, как при столь вызывающей внешности человек может быть скромным.

– Хочешь, познакомлю? – спросил Юра, заметив очевидный Володин интерес.

– Ну можно, наверное… – промямлил тот, боясь оскорбить Юру каким-нибудь неосторожным высказыванием.

– Ребята звали в клуб послезавтра. Думаю, Анна тоже там будет. Пойдем?

Володя хотел сменить тему. Ему требовалось время, чтобы просто представить себя в таком интересном обществе, и тем более – чтобы на это решиться.

– А Йонас? – неожиданно спросил он.

– Что Йонас? – не понял Юра.

– Есть его фотография?

Володя, уверенный, что уж фотографию бывшего Юра точно не станет вешать на стену, очень удивился, когда тот, шагнув в сторону, указал пальцем:

– Вот.

«Типичный немецкий гомосек», – подумал Володя, разглядывая его с брезгливой гримасой: мужественная фигура в облегающей майке, джинсы в обтяжку, кривая ухмылка, которая показалась мерзкой, крашенные в белый волосы с отросшими темными корнями. Володя не мог быть объективным к Йонасу, его раздражало решительно все. Но больше всего бесило осознание, что этот тип много лет спал в одной кровати с Юрой и тот до сих пор хранит его фотографию.

– На хмыря из «Скутера» похож, – вслух произнес Володя.

– Хмыря? – обалдел Юра.

– Ну, в смысле, на мужика из «Скутера», – исправился он.

– М-м-м, ясно.

Володя покачал головой – все это казалось ему очень странным.

У него дома не висело ни одного снимка Жени или Ирины. Да и не только друзей – ни родных, ни даже собаки, ни уж тем более бывших. Все фотографии, что были у него, хранились только в альбомах – Володе не приходило в голову поставить их в рамки. Тем более он не мог даже представить, что станет сверлить ради них идеально белые стены. Пусть даже ради фотографий самых близких людей, даже ради Юры.

– А я есть? – озвучил он внезапную мысль.

– Конечно, – ответил Юра, кивая в сторону окна. – Вон там.

Володя шагнул в указанном направлении и споткнулся о разбросанные по полу провода.

– К компьютеру инструменты подключать, – ответил Юра на незаданный вопрос.

Фотографий с ним было две, обе отлично знакомые – из «Ласточки». В груди потеплело. На одной Володя стоял среди ребятишек из пятого отряда, а на второй они вместе с Юрой – в окружении театральной труппы. Володя задержался взглядом на втором снимке – на улыбающемся юном Юре в кепке козырьком назад и кое-как повязанном пионерском галстуке – и почувствовал, как сердце наполняется светлой грустью.

На стене рядом Юра оставил свободное место, наверное, для еще одной. Портретной – для коллекции? Или парной, где они будут вместе и только вдвоем?

– Это приятно, – прошептал Володя, переводя взгляд в сторону, и вдруг застыл на месте, уставившись на большой портрет. – А это кто?

Он выделялся на фоне других. Изображенный на нем красивый молодой мужчина был как две капли воды похож на Юру.

– Это мой дед. Кажется, я рассказывал про него. Он потерялся во время холокоста.

Володя кивнул, наклонился ближе и принялся рассматривать внимательнее.

– Вы так похожи… – протянул он. – Только дед кудрявый, а ты нет.

– Я вообще-то всегда был в отца. – Юра пожал плечами. – Но тебе, наверное, виднее. А волосы у меня тоже вьются, поэтому обычно стригусь коротко. – Он задумчиво подергал себя за хохолок на затылке. – Кстати, нужно сходить к парикмахеру…

Володя представил его лицо в обрамлении кудряшек.