О дарвинизме

Но строгие оковы положительного направления могли заглушать развитие теоретической мысли только в науке; философия была от них свободна, и потому она гораздо прямее высказывалась по. отношению к занимающему нас вопросу. Шопенгауер, занимающий одно из очень высоких мест в ряду немецких философов нынешнего века, в силу своего остроумия и оригинальности, говорит очень ясно об изменении одних видов в другие. Вот для примера одно очень замечательное место:

^[31] «Легко понять, что, например, череп человека сложен из восьми костей затем, чтобы, при рождении, кости эти, соединенные родничками, могли сдвигаться; но почему цыпленок, разбивающий скорлупу яйца, должен иметь то же число черепных костей, — этого понять нельзя. Поэтому мы должны принять, что этот анатомический элемент имеет основанием отчасти единство и тождество воли к жизни, отчасти же то обстоятельство, что первичные формы

(Urformen) животных произошли одни от других, вследствие чего сохранился основной тип целой группы, или ствола». Особенно серьезное значение имеет последняя мысль, именно, что основные типические признаки животных могут не иметь непосредственного значения в их жизни, но являются вследствие передачи их при изменении одних форм в другие, — мысль, составляющая одно из существенных оснований рациональной морфологии.

Другой немецкий философ, еще более развивший основы идей трансформизма, есть Бюхнер, сочинение которого «Kraft und Stoff» может быть признано за кодекс философского материализма девятнадцатого столетия, подобно тому как «Systeme de la Nature» была признана кодексом материализма прошлого века. Бюхнер, устанавливая механический взгляд на органическую природу, старается доказать, что первые организмы должны были образоваться путем произвольного зарождения и затем дать, вследствие ряда изменений и превращений, все остальные, более высоко организованные существа. Он указывает на существование переходных форм между большими животными группами, например между ящерицами и птицами, птицами и млекопитающими и пр. Что же касается переходов между отдельными видами, которых обыкновенно не открывает нам палеонтология, то их и быть не должно. Бюхнер всего более приближается к воззрениям Этьена Жофруа Сент-Илера, так как он думает, что более высшие организмы произошли не от готовых низших форм, но от их зачатков, причем обусловливающим моментом он также считает влияние внешних условий. В подтверждение этого воззрения Бюхнер ссылается на явления превращения и перемежающегося размножения, причем одна форма, например гусеница, превращается резко, в короткое время, в другую форму, например бабочку, или же дает такую форму путем размножения, как, например, в случае образования медузы из почки гидрополипа. Бюхнер ссылается также на предполагавшееся образование улиток внутри голотурий, — явление, которое с тех пор получило совершенно иное объяснение, ничуть не указывающее на превращение видов. Вообще говоря, хотя Бюхнер и не представляет ничего существенно нового по отношению к вопросу о трансформизме, но, он имеет значение как один из наиболее смелых и в то же время довольно трезвых защитников этой теории в то время, когда ко всем натурфилософским теориям относились с крайним пренебрежением.

IV

Характерная особенность английских натуралистов. Патрик Матью — основатель теории естественного подбора. Философы. — Обзор двух первых эскизов Уоллеса.