О медленности

Опыт восприятия гордоновской инсталляции человеком у стены в корне отличается от опыта зрителей Билла Виолы, всецело подчиняющих свою субъектность власти вечных смыслов, представленных в аудиовизуальной форме. Не похож он и на опыт зрителя работы AES+F, тяготеющего к циничному утверждению, будто время и история подошли к концу и вечно воспроизводятся как жестокий спектакль, не оставляющий никакой надежды. Переживаемое безымянным персонажем Делилло медленное погружение не предлагает путей бегства от настоящего и спасения субъекта от требований истории – ее потерь, разрывов, движения и перспектив. Зато оно создает простор для упражнений в кракауэровском искусстве ожидания и сдержанной открытости, понятом как специфически современный подход к настоящему – сфере потенциальности, становления, случайности и конечности. Персонаж и скрытый рассказчик Делилло (в точности как и Кракауэр) ценит время слишком высоко, чтобы сводить его к единой логике, состоянию или вектору. Медленность в его понимании – это то, что позволяет субъекту восстанавливать и обеспечивать возможность опыта в наивысшем смысле: ощущать время во всей его неоднородности и пресекать нетерпеливые попытки свести временно́е многообразие к самозамкнутому единству, как бы это единство ни называлось – спасением, апокалиптическим концом истории или блаженным переживанием стремительного настоящего. Медленность как стратегия современного учит искусству жить в современном «расколдованном» мире, не унывая по поводу отсутствия вечного и универсального смысла, включая присущий культуре скорости миф о бесконечности реального времени.

Реальное время бессмысленно. Эта фраза бессмысленна. Ничего подобного не существует. На экране Норман Бейтс кладет трубку. Остальное еще не произошло[217]

.

Эпилог. Медленность в гуманитарных науках и их будущее

Возможно, главный продукт современной печатной культуры – книга – доживает свои последние дни, однако наша эпоха определенно не останется в исторической памяти как время упадка письменности. Электронная почта, задавшая в конце прошлого века новые стандарты скорости и оперативности информационного обмена; интернет-блоги, уничтожившие прежнюю границу между личным и общественным пространством; текстовые сообщения, ставшие виртуальной формой жизни для целого поколения, – благодаря всему этому наша эпоха явно опережает предшествующие с точки зрения производства и распространения письменного слова. Двадцать лет назад в академической и культурной критике было очень популярно понятие визуального (изобразительного) поворота, не только констатировавшее факт вытеснения слов картинками в постмодернистской культуре, но и приглашавшее к исследованию новой роли изображения (в самом широком смысле слова) как проводника идей, рефлексии и теоретических положений[218]

.

Переизбыток электронного письменного общения в первое десятилетие XXI века поставил перед нами вопрос: был ли этот разворот к изобразительности таким всеохватывающим и полным, как утверждают критики, сокрушаются педагоги и мечтают разработчики мультимедиа? Пожалуй, сегодня даже дети и подростки – те, кого некогда считали наиболее восприимчивыми к головокружительным соблазнам современной визуальной культуры, – читают и пишут много как никогда. Еще ни одно поколение не преуспело в письменном общении больше, чем современная молодежь, чьи пальцы интуитивно осваивают все новые устройства, а наметанный глаз проворно считывает текстовые сообщения с любого увиденного экрана.

Представителей традиционной гуманитарной науки, оказавшихся между двух огней: требованием все большего числа публикаций и перспективой вытеснения книги как главного проводника и способа хранения знаний, ведения дискуссии и высказывания критики, – современный переизбыток мобильного электронного письменного общения утешает слабо. Мы превозносим мобильность на академическом рынке труда и гибкий лекционный график, втайне восхищаясь теми, кто умеет составлять презентации и писать статьи или целые книги во время перелетов с одной научной конференции на другую. Однако в научной среде стратегии письма «на ходу» отнюдь не пользуются всеобщим одобрением и не считаются наилучшим способом передачи теоретических выкладок и исследовательских интуиций. Ни противоречащая правилам грамматики лаконичность, ни мимолетность легко теряющегося сообщения не отвечают сути письма в гуманитарных науках, а определенная степень физического покоя традиционно считается желательным условием для того, чтобы убедительные доводы смогли возобладать над более слабыми.