О монополии Т. Д. Лысенко в биологии

Философы не могут приказывать науке: это возрождение самой гнусной поповщины. У нас делались попытки «отменить теорию относительности» (сын Тимирязева) как идеологическую. Максимов критикует Фока. Реакционерами за идеализм объявили Эйнштейна, Планка, Бора, Шредингера, Гейзенберга, Эддингтона, Пастера. А кто прогрессисты? Пуше, сын Тимирязева, Бошьян, Лысенко, Лепешинская, Долгушин, Писарев (в его биологических статьях; признают возможность его ошибок в литературоведении, но не в естествознании, где он ни хрена не понимал). Тогда, пожалуй, по примеру санкюлотов, гезов, буров — слово «реакционер» станет почетным… Борьба с идеализмом выродилась в совершенный обскуратизм.

О монополии Лысенко

6-я философская глава

О детерминизме и индетерминизме.

Детерминизм считается у нас обязательным, но это — устаревшее учение. Когда-то люди были сплошь детерминистами (фаталисты, рок, возможность предвидения будущего). Тогда и наказание носило характер детерминированного возмездия, без всякого различия вольного или невольного преступления (см. Гегель). Практически с понятия вольного и невольного преступления, с понятия вменяемости и с учением о наказании как предупреждении преступлений (начала, видимо, у Протагора, Платона), мы пришли к признанию свободы воли, так что разве можно ставить вопрос о предупреждении, когда все заранее предопределено?

Легенды об Эдипе, Одиссее.

Механистический детерминизм имеет все недостатки старого фатализма, имеет достоинства для определенной области, но никак не может претендовать на универсальность (Бусси, неск. С. Ковалевская). Не дает возможности прогноза и несовместимости с некоторыми изложениями квантовой теории. Но он..? (неразборчиво. — Е. Р.). А что нам понятно? Пространство? Время? Бесконечность? Два уровня бытия — это понятно.

Тьмы низких истин нам дороже…(нас возвышающий обман. — Е. Р) Если свобода воли — мираж, то какой это благородный мираж. Если к правде святой мир дорогу найти не сумеет (честь безумцу, который навеет человечеству сон золотой) (то, что в скобках, в подлиннике пропущено. — Е. Р.).

Ульяновск, 3 января 1957

О вреде поповщины

Антирелигиозность Ленина и вообще русских интеллигентов — против аргумента Смердякова в пользу религии: так как неверующие властители поддерживают религию для защиты власти, то, значит, всякий, поддерживающий религию, поддерживает власть.

Забывают, что есть два сорта религиозных людей, отмеченных Салтыковым и Горьким (одни боятся черта или верят в злого бога, другие любят бога и не боятся черта — бабушка Горького). И завет доброго бога бабушки: «Злых приказов не слушаться, за чужую совесть не прятаться» — есть подлинно революционный завет. И все революционеры в той или иной мере следовали и проводили в жизнь завет бабушки Горького (как и Руссо), хотя сама бабушка, как и Руссо, вовсе не была революционеркой. Простая антирелигиозность приводит к потере многих старых почтенных обычаев (гостеприимство, уважение к труду и хлебу). В пьесе Минко: хлеб святой, в него труд вложен. Меня, росшего в богатой семье, с детства приучили считать, что бросить хлеб на пол — великий грех. А в одной кинопьесе крестьянин бросает за окно пельмени — настоящий крестьянин этого никогда не сделает (бытовая культура села сейчас значительно выше бытовой культуры города). Знаю по собственному опыту. Прекрасно отражено в пьесе «Не называя фамилий». Кино — не замена церкви, ходят только на развлекательные фильмы. Не следует догматизировать обычаев. Но даже у нас без этого не обходятся. Почему-то, критикуя многие почтенные обычаи и традиции, поддерживают нелепые вкусовые предрассудки: нельзя есть конину, собак, кошек и проч. (итальянцы, китайцы).

Правильно ли обвинение менделистов—морганистов дарвинистов (в рукописи именно так. — Ред.), что они не диалектики? Это серьезное возражение (но Вейсмана в этом упрекнуть нельзя, так как Шмальгаузен очень вдумчив). Взять у Чернышевского избр. соч., с. 452, и разобрать идиотскую статью Гака, «Коммунист», 1954, № 13, в особенности место на с. 20). Но само собой разумеется, что они несравненно большие диалектики, чем лысенковцы, так как они не затыкают рты противникам, не изъемлют из библиотек «вредных книг» и очень часто интересуются и внимательно выслушивают чужие мнения.