О ней и о ней

Крутаев слащаво растянул губы. Расшаркался уже в низком поклоне. Стоптанными галошами, прилипая к полу, зашмыгал к двери.

Срубов глядя...

... в спину Крутаеву...

... пару раз подбросил на руке тяжелое пресс-папье. По его виду было понятно, что ему до смерти не терпелось запустить им в спину полковника, сделать больно. Но, вздохнув глубоко, Срубов осторожно поставил пресс-папье на место.

В раскрытую дверь, из за спины полковника, было видно, как чекисты с шумом и топотом шли в столовую.

Сцена 60. Клуб ГубЧК. Интерьер. День. Зима.

На заседании комячейки Мудыня и Боже, полупьяные, сидели бессмысленно улыбаясь.

Соломин сосредоточенно тер под носом, слушал внимательно. Ян Пепел сидел с обычною маскою серого безразличия на лице. Срубов курил трубку и откровенно скучал.

Докладчик-политработник из батальона ВЧК, безусый молодой русский парень докладывал с трибуны:

- И еще раз марксистская наука одержала победу над поповщиной и буржуазным псевдонаучным талмудизмом. Выдающиеся открытие коммуниста-психоневролога товарища Залкинда, в его эпохальном труде “Пролетариат и половой вопрос”, камня на камне не оставило от буржуазных измышлений в своих великих “Тринадцати половых заповедях пролетариата”. Главная из которых, я ещё раз напомню, это та, что “если пролетарий имеет половое сношение с классово чуждым элементом, то он совершает предательство своего класса, ибо его половая энергия уходит к чуждому классу, ослабляя тем самым революционный класс. Это недопустимо и должно караться со всей строгостью революционного времени...”

Сцена 61. Фойе клуба ГубЧК. Интерьер. День. Зима.

Красноармейцы из батальона ВЧК играли в шашки, шелестели газетами, курили.

Переводчица Ванда Клембовская играет на фортепиано.

Красноармеец-китаец говорит соседу красноармейцу русскому с газетой в руках:

- Однако, очень непонятная музыка. Душа щемит.

Сцена 62. Клуб ГубЧК. Интерьер. День. Зима.

Докладчик говорит, но слов не слышно, только музыка, которую играет в фойе Клембовская.

Срубов смотрит сосредоточенно. Докладчик расплывается в желтовато-зеленых тонах.

Сцена 63. Московский бульвар. Видение Срубова. День. Натура. Осень.

В желтовато-зеленых переливах, по золотистой аллее бульвара, сквозь листопад и светлый моросящий дождик, пол большим черным зонтом, загребая ногами палые листья, идет Антон Павлович Чехов, а за ним медленно едет извозчик.

Закадровый голос докладчика ртом Чехова:

- Да здравствует Марксистская наука!

Сцена 64. Клуб ГубЧК. Интерьер. День. Зима.

Докладчик, с экзальтацией, заканчивает доклад, обрывает видение Срубова:

- Да здравствует Революция! Да здравствует Пролетариат, верный идеям Маркса, Энгельса, Ленина и Троцкого, строящий светлое будущее всего человечества!!!

В зале дружно зааплодировали.

- Да здравствует Мировая Революция!!!

Аплодисменты на секунду взорвались с новой силой, потом пошли на спад и чекисты, гремя стульями, под последние аплодисменты, вставали.

Докладчик на трибуне тоже неистово себе аплодировал.

Чекисты потянулись к выходу.

Сцена 65. Фойе клуба ГубЧК. Интерьер. День. Зима.

Уходя с собрания, Срубов подошел к Клембовской и, улыбнувшись, спросил полуутвердительно:

- Если я не ошибаюсь, пани Ванда, это Скрябин?

- Скрябин. - ответила она, светло улыбнувшись в ответ.

Сцена66.Театр. Интерьер. Зима.

Оркестр запаздывал. Занавес еще опущен. И зрители - сотни глаз, десятки биноклей, лорнетов разглядывали Срубова. Куда не обернешься - блестящий кружочки стекол, глаза, глаза, глаза...От люстры, от биноклей, от глаз - лучи. Их фокус - срубов. А по партеру, по ложам, по галерке волнами ветерка еле уловимым шелестом (закадровые голоса):

- ПредГубЧК...

- Хозяин Губподвала...

- Красный жандарм...

- Первый грабитель...

- Советский охранник...

Нервничает Срубов, вертится на стуле, толкает в рот бороду, усы жует. И глаза его простые человеческие глаза, которым нужны краски, свет, темнеют, наливаются злобой. Усталое его лицо сжимается.