О социализме и русской революции

[…] Масса здесь снова показала себя более зрелой, чем «вожди». Из первого (пока единственного) номера нового русского партийного органа от конца февраля я вижу, что рыцарь печального образа «Георгий» [Плеханов] со своей стороны достаточно храбро потрудился над тем, чтобы опозорить партию. Я непременно хочу присутствовать на семейном торжестве [IV съезде РСДРП] в чудесном месяце [мае] и обрушить на них огненные громы и молнии. Надеюсь, к тому времени я уже оперюсь.

Тысячу раз благодарю вас за всю доброту и любовь, какую вы мне выказываете. Сердечные приветы всем, прежде всего другу Франциску [Мерингу] с женой, Кларе [Цеткин] (здорова ли она?). […]

ЛУИЗЕ И КАРЛУ КАУТСКИМ

[Варшава], 8 июля [1906 г.]

[…] Получила письмо от Августа [Бебеля] с указанием посетить вас. Сейчас пишу ему, что указание это так просто выполнить нельзя, но в ближайшие дни я буду знать, смогу ли я поехать на лечение или нет^*.

Общее положение великолепно: единственные путаники — наши друзья, Георгий [Плеханов] и К^O, и у меня руки так и чешутся рассчитаться с ними за все. Лишь только обрету более надежную, чем сейчас, крышу над моей (сильно поседевшей) головой, сразу же засяду за работу^*, да так, что все вокруг затрещит, а прежде всего наводню статьями «Neue Zeit». (…)

МАТИЛЬДЕ И ЭММАНУЭЛЮ ВУРМ^*

[Варшава], 18 июля [1906 г.]

[…] Что касается меня, то я уже совсем собралась покинуть сии гостеприимные края, и лишь только окажусь an bon port («в надежной гавани» — франц.), сразу дам вам знать и сообщу адрес. Горю желанием работать, писать и с наслаждением включусь в дебаты о всеобщей забастовке. Потерпите всего несколько дней, пока я не обзаведусь надежной крышей над головой и не обрету лучшие условия для работы. А пока конца не видно беготне в жандармерию, прокуратуру и в тому подобные приятные заведения.

Самый последний «скандальчик» в партии заставил меня смеяться и притом — прошу прощения! — дьявольски! Можно только воскликнуть «О!» по поводу тех потрясающих мир событий, что вызвали сущую бурю между Линденштрассе и Энгель-уфер^*. Но как же смотрится подобная «буря», глядя отсюда!.. Здесь время, в которое мы живем, великолепно. То есть я называю великолепным такое время, которое ставит массу проблем, притом огромных, пришпоривает мысль, возбуждает «критику, иронию и чувства глубину», подстегивает страсти и прежде всего является плодотворным, чреватым новым; время, которое ежечасно что-то рождает и из каждых родов выходит еще более «плодоносным». Притом на свет появляются не, как в Берлине, мертвые мыши или даже дохлые мухи, а сплошь одни великаны: великие преступления (vide(«смотри» —

лат.) правительство), великие позорища (vide Дума), великие глупости (vide Плеханов и К^O) и т. д. Заранее дрожу от желания набросать хорошо выписанную картинку всех этих великих свершений — само собой разумеется, прежде всего для «Neue Zeit». […] Революция великолепна, а все остальное — ерунда! […]

КЛАРЕ ЦЕТКИН

[После 16 декабря 1906 г.]

Дорогая Клерхен!

Прочла твое последнее письмо к Косте^* и испытываю потребность написать тебе о том, что у меня на душе. Обращение Правления партии^* подействовало на меня точно так же, как и на тебя, — этим все сказано. Со времени моего возвращения из России^* я чувствую себя довольно одинокой в этом отношении, робость и мелочность всей нашей партийной жизни доходят до моего сознания так резко и болезненно, как никогда прежде. […] Но все же я не возмущаюсь всем этим так, как ты, ибо с пугающей ясностью уже поняла, что это положение дел и этих людей не изменить до тех пор, пока ситуация не станет совсем иной. Но и тогда — сказала я себе по трезвом размышлении, и у меня нет сомнений, что это именно так, — если мы хотим вести массы вперед, мы должны будем принять в расчет неизбежное сопротивление этих людей.

Ситуация просто-напросто такова: Август [Бебель], а тем более все прочие целиком и полностью выложились в выступлениях за парламентаризм и в парламентаризме. При любом повороте, который выходит за рамки парламентаризма, они оказываются совершенно несостоятельными и, даже более того, пытаются снова втиснуть все события в парламентские рамки. Значит, они […] будут бороться, как против «врагов народа», против всех и каждого, кто захочет пойти дальше этого. У меня такое чувство, что массы, а еще больше огромная масса товарищей [членов партии] внутренне с парламентаризмом покончили. Они с ликованием будут приветствовать поток свежего воздуха в тактике, но на них давят старые авторитеты, а особенно высший слой оппортунистических редакторов, депутатов и профсоюзных вождей. Наша задача теперь — посредством возможно более резкого протеста противодействовать коррозии этих авторитетов. Притом мы должны иметь в виду, что, судя по положению вещей, мы будем иметь против себя не только оппортунистов, а и Правление вместе с Августом [Бебелем].