О театре и не только

Аллилуева, конечно, знала про репрессии народов, и в том числе калмыков. Шел 1961 год. И С.Аллилуева как умный человек смягчила своим маленьким жестом подлые деяния своего отца. Какие мысли были и что сподвигнуло ее на этот поступок, как утверждает Василий Михайлович, уже никто и она не скажет. Только ОН знает, где правда, а где домысел. Но тепло души всегда греет и убеждает, даже если было не так.

О «студебеккере», приносящим беду

В поселке умер Шомпу. За глаза его звали Блаженным. Ни родственников, ни близких у него не было. Жил он, где попало. Ни на кого не обижался, никого не обсуждал. Ходил из поселка в поселок, рассказывал байки и случаи, любил приврать. Но байки и истории его были безобидными. Шомпу кормил всех собак и кошек. Даже смерть его никого не обременила. А сломался Шомпу, вернее, сломали его перед самой войной.

…В тени у заброшенного сарая сидели старик, колченогий парень, мальчик, игравший в альчики и Шомпу. Говорили о лошадях и наездниках. Раньше считалось, что если калмык упал, и что-то сломал себе, значит, он был не на лошади. С нее калмык никогда не упадет, утверждал старик, посасывая трубку. Колченогий переключился на машины, их преимущества. В частности, стал твердить, что ЗИС лучше полуторки. И вдруг все время молчавший до этого Шомпу брякнул, мол, «студебеккеры» еще лучше. Все дружно замолчали и посмотрели на него. Через паузу старик спросил: «А что это такое?». Шомпу, выдержав паузу, гордо бросил: «Американская машина». И удалился. Наутро Шомпу забрали в улуском, а оттуда, говорят, увезли в Элисту. И откуда только он, не имевший грамоты, узнал об американской машине? Но загребли его надолго. На 12 лет. За восхваление иностранного.

…Прошли годы. Калмыки вернулись из ссылки. Старик умер в Сибири. Колченогий вернулся в свой хотон, обзавелся семьей, а мальчик, игравший в альчики, поступил на учебу и, выучившись, стал известным в Калмыкии художником. Однажды в доме Колченогого внезапно появился Шомпу. Прошел к столу, сел. Обомлевший хозяин спросил: «Шомпу, ты, что-ли?». И, не услышав ответа, замельтешил. Поставил на стол бутылку винца и два стакана. «Выпьем за встречу, Шомпу!», – не очень радостно выдавил Колченогий. «Не пью», – вежливо отказал Шомпу. Колченогий выпил сам. «Постарел-постарел… Ты где в Сибири жил?», – спросил. «В тайге», – ответил Шомпу. «И я отбывал в тайге. В Красноярском крае», – продолжил Колченогий. После этого воцарилась пауза, и вскоре оба вышли на улицу.

Через несколько месяцев Шомпу вновь пришел к Колченогому домой. Хозяин вновь наиграл радость, а Шомпу вдруг выпил вина. И на вопрос Колченогого: «Где же ты пропадал?» ответил, что «в Москве». И видел якобы там на базаре Оку Городовикова и Семена Буденного, покупавших … семечки. Они и посоветовали Шомпу спросить у человека, посадившего его в тюрьму за слово «студебеккер», есть ли у него совесть. Колченогий изменился в лице и приказал жене оставить их двоих. «Кто тебе сказал?», – зло, шепотом спросил Колченогий. «Пацан, что играл в альчики. Он теперь студент-художник», – спокойно ответил Шомпу. «Я тогда всего лишь спросил у приезжего милиционера насчет «студебеккера», мол, он лучше нашего ЗИСа или нет, – принялся оправдываться Колченогий. «А он поинтересовался: кто тебе об этом сказал. Ну, я и сказал. Прости меня, Шомпу. А, хочешь, живи у меня! Кормить буду, поить. Прости, время было такое». Шомпу, помолчав, сказал: «Мне очень жаль, Манджи, что ты ничего не понял». Колченогий поднял голову, посмотрел в глаза Шомпу и тихо сказал: «Я хорошо тебя понял. Спасибо». И, действительно, Колченогий его понял. Потому что Шомпу, впервые за всю свою жизнь, назвал его по имени.

Любовь конокрада

Было это в стародавние времена. Левый берег Волги на много сот километров вширь и вглубь принадлежал калмыкам. Это сейчас советская власть умыкнула пастбищные места, левый берег Волги и оставила небольшой аппендикс земли.

У притока Волги стоял хотон. А в притоке, в прогалине камышовой заросли старая и молодая калмычки мыли головы, задрав камзолы выше колен.

Послышался топот лошади. Женщины спрятались в камыши. Молодой статный парень направил лошадь в воду, разделся, положил одежду на седло, помыл лошадь. И вдруг услышал шорох и голоса в камышах, схватил одежду в руки, вскочил голый на лошадь и выехал на берег. Прямо на лошади оделся и стал смотреть в камыши, где послышался шорох и голос.

Вышли из камыша женщины, опустив подолы в воду, и стали смотреть на парня. Парень направил лошадь в воду и остановился возле женщин.

«Вы из этого хотона?» – спросил парень. Женщины кивнули. «Кто хозяин у вас»? – «Нойон Боврык» – ответила старая. Парень вытащил кисет из бешмета и, подавая молодой девушке, попросил расшить и при встрече она должна его вернуть. И конник удалился. Молодая долго смотрела вслед удалявшемуся коннику. Старуха дернула за косу молодуху и пробросила: «Какой-то байгуш не из нашего хотона».