О театре и не только

После тяжелой продолжительной странной болезни от рождения, назначенный главным режиссером, не приходя в сознание, приступил к исполнению обязанностей. Старая театральная шутка, но оказывается в реальности такое явление имеет место быть. Это проявляется, когда субъекту, не подкрепленному знаниями, опытом, не заслуженно, не обоснованно, дают власть или, еще хуже, сам добивается власти какими-то путями. Ничего путного из этого не получается. Власть, как лакмусовая бумажка, проявляет человеческие, мировоззренческие, психофизические данные. Вообще-то человек с его внутренней вселенной, как «черный ящик». Расшифровать человека сложно, диагноз можно поставить только с течением времени по поступкам, действиям. A когда начальник, директор, главный режиссер или другой «ахлачи» расшифруется, то уже поздно. Наломано много дров, поломаны ветви, настругано много щепок. У многих покорежены судьбы, разбиты авторитеты, некоторые унижены и т.д. Но не все попадают в жернова этого самозваного выскочки. Но находятся «единомышленники».

Родился человек – садик, школа, институт. Изучаем, смотрим одно и то же, a продукт получается разный. У одних есть совестливость, порядочность, a у других отсутствуют эти постулаты человечества, a третьи балансируют между.

У каждого индивидуума закладываются с детства в мозг одни и те же правила и у каждого свой почерк жизни. Сложнее, когда у индивидуума нарушена психофизика и какая-то внутренняя аномалия, которую трудно распознать простому человеку. Режиссер Марк Захаров в своей книге «Суперпрофессия» пишет: «В наш век поголовного роста всевозможных психических аномалий у художника может действительно «поехать крыша» и он, попросту говоря, от навалившихся на него эмоций сойдет с ума. Другое, очень распространенное в жизни явление, когда сознание работает в одном режиме, подсознание – в другом». Или еще – «Психика человека, возомнившего себя выдающимся режиссером, очень часто не выдерживает, человек погружается в разного рода поведенческие аномалии». «Режиссерские искания – сфера эта туманная, с большим налетом опасных субъективных ощущений и даже галлюцинаций». «Помимо демонстративных странностей у режиссеров еще сплошь и рядом встречаются сугубо внутренние аномалии».

Эти довески от Марка Захарова лишний раз доказывают живучесть и реальность театральной шутки, взятой эпиграфом.

Эти кровью пропитанные и с исчезнувшими нервными клетками заметки не история театра, a моя история в калмыцком театре в «эпоху» самодурства, непредсказуемых поступков руководителей.

В 1993-м произошел первый раскол в Калмыцком театре. Старшее поколение знает кто его идеолог и зачинщик.

A в 2003 году через 10 лет после первого раскола калмыцкого театра актер Б. Колаев закончил режиссерский курс. И после дипломного спектакля «Ромео и Джульетта» Шекспира, студент, ринулся прямиком к президенту Калмыкии Илюмжинову К. и вымолил место столоначальника, т.е. место главного режиссера театра. И президент Илюмжинов, как «знаток» всего театрального дела дал добро. Как мне сознались некоторые, Колаев был зомбирован и спровоцирован некоторыми «оппортунистами» и «штрейбрехерами». И он взял с собой к Илюмжинову в пристяжку какого-то Джамбинова, который ничего не знает о театре и его никто не знает.

Когда Б. Колаева поставили главным режиссером завпост театра, заслуженный артист РФ В.Н. Мацаков сообщил мне в больнице в этот же день. И частично ввел меня в курс дела. Колаев до этого работал актером и был занят в моих спектаклях. И я хорошо знал его внутреннюю сущность как человека и потенцию его актерских способностей, и как говорили в советское время, его моральный, нравственный и человеческий облик. Ничем не выделялся среди других. Был серой мышкой, но более замкнутый угрюмый. В общем «черный ящик» с еще неизвестным содержимым. A содержимое «черного ящика» человека расшифровывается, когда он получит власть. И вот тут появились аномальные, не логические поступки, ошибочные высказывания и властные решения, не способствующие укреплению коллектива, a наоборот. И создавалось впечатление, что у назначенного главрежа нарушена психофизика, как говорили его же коллеги.

Вернусь к разговору с Мацаковым в больнице. Я попросил его, чтобы Колаев пришел ко мне домой на следующий день, в 14 часов дня. Мацаков мне: «Ты же в больнице лежишь» – «Ты скажи Колаеву, a больница мне не препятствие. Мой дом через дорогу».