О театре и не только

4. Однажды в кабинете я попросил у Колаева 5 репетиционных точек, вместо назначенных 2 точек, для ввода актрисы на роль. Было мало времени для ввода на роль в спектакле. А то халтура будет. Колаев в это время пил чай. Кстати, пил чай всегда один. Никого не угощал. С водой у нас же напряженка, да и заварка привозная, дорогая. Когда Колаев услышал мои слова, поднял от кружки свои маленькие злые глаза, вскочил, бросил кружку и заорал: «Что? Мне наплевать на мнение Илюмжинова, Кугультинова! (В разговоре эти фамилии не упоминались.) Будете делать так как я сказал!». Хорошо, что я сидел на диване в 5 метрах от него, поднялся и вышел. С тех пор я в его кабинет не ходок. Колаев уже забыл, наверное, этот эпизод, a я вспоминаю с содроганием. Получив место столоначальника Колаев уже нафантазировал что-то в своем воспаленном мозгу. Может это была незапрограммированная вспышка от сильного солнечного волнения или от полнолуния в это время. Я знаю разгневанных азиатов, a тут непредсказуемый, зашибленный «гениальностью» человек. С тех пор я молча тянул лямку буден. В бытность, когда Колаев был актером в моем спектакле «Смерть Тарелкина» играл роль Расплюева. Актеры жаловались, мол, скажите Колаеву, что надо сценически устраивать возню в сцене, a не по правде. Был зажат и соответственно в сценах, где происходит возня и у актеров оставались синяки на руках. В сцене с полицаем Качалой, с Охом, актеры говорили умерьте пыл Колаева и делает пусть сценически, а не взаправду. Стулья ломались.

Спектакль «Зая-Пандита» посмотрел критик, начальник национальных театров Министерства культуры РФ Лучин В.Н. и на обсуждении сказал: «Спектакль «Зая-Пандита» – визитная карточка театра». В последствии на показе во Владикавказе во время фестиваля «Мир народам» спектакль получил высокую оценку. Московский критик Л. И. Дубинская и чеченский критик отметили современность исторической пьесы после войны в Чечне. Только критики Калиш и Рыбаков, после обработки их моей противницей не хотели увидеть в спектакле хорошее. Один из них сказал: «Зая-Пандит похож на монаха». А Зая-Пандит и есть монах.

В Монголии, на фестивале монголоязычных народов за спектакль «Зая-Пандита» я, единственный из режиссеров и актеров, получил звание «Заслуженный деятель искусств Монголии». Но Колаеву было виднее, что надо показывать, a что нет. На закрытие театрального сезона 29 июня 2003 года в расписании стоял спектакль «Аюка-Хан», пьеса и спектакль Б. Шагаева, но был заменен и показан спектакль «8 любящих женщин» на русском языке заезжего режиссера М. Мамедова. A позже этому заезжему за несколько спектаклей дали звание заслуженного Калмыкии. Как сказали в Министерстве культуры было ходатайство директора К. Сельвиной и занятых актрис в спектаклях. Его спектакли были на уровне провинциальных театров, не более. Ни славы, ни творческого роста, ни пропаганды калмыцкого искусства не было. Но была такая политика в руководстве. Которое даже хотело Мамедова М. поставить главным режиссером, но министр культуры Санджиев Н.Д. не дал добро. Я узнал об этом в 2014 году от самого Санджиева Н.Д.

5. 28 декабря 2004 года в день депортации калмыцкого народа спектакль «Выселение» стоял в расписании, но был заменен на спектакль «8 любящих женщин». Кстати, Лучин В.Н. после просмотров спектаклей сказал о Колаеве, что через год он сам себя съест. Но его «эпоха» продлилась чуть дольше. В.Н. Лучин тогда спросил, почему не показали лучший спектакль «Аюка-хан» московским критикам. Ему сказали, что Колаев не включил его в список показа. Вокруг постоянно заговоры и интриги мелкого пошиба. Я к этому привык. И делают эти инсинуации втихаря. Такое было по разряду у меня, главного режиссера. Вместо 17 разряда сделали 15. Это меньше по зарплате. К творчеству придраться повода не даю, a вот за язычок, который без фильтра и цензуры режет правду-матку приходится отвечать. Но я даже не спросил, почему такая дискриминация? Почему 15 вместо 17 разряда. Такой характер.

6. Другой поддых, произведенный Колаевым с помощью худсовета, был нанесен на спектакле «Элиста, 1942» по пьесе Шагаева Б. Когда Колаев убрал, списал с репертуара мои спектакли «Аюка-Хан», «Зая-Пандита», «Выселение», опять же с помощью худсовета, я насторожился, да и доброхоты спросили почему списали эти спектакли. Но не стал досаждать новоявленному молодому «верховному главнокомандующему». Хорошо зная его психофизику и создавшуюся атмосферу вокруг него, проглотил этот поступок. Но жить и работать надо.

7. Приближалась юбилейная дата 60-летия окончания войны. В 2004 году в августе в отпуске давал директору заявки сценарий «Трое в камере» и «Элиста, 1942г.». Но директор Нарумов Д. не передал мои заявки Колаеву.

14 декабря 2005г. принес свою пьесу про военную Элисту директору Нарумову Д.

Нарумов: – Что это вы контрабандой пишите?

Шагаев: – А что Шекспир, Чехов, Балакаев контрабандой писали?

Нарумов: – Отдайте пьесу главному режиссеру.

Директору дал, чтобы круг знающих о пьесе был больше. В 10 часов отдал пьесу «Элиста, 1942г.» главному режиссеру Колаеву Б.