О театре и не только

Публика среагировала хохотом. Давид Никитич начал говорить на калмыцком языке. В преамбуле мэтр сказал, что много раз бывал в Монголии. В Монголии у него много друзей писателей. Тогда Д.Н. сказал, что с А.Э. Тачиевым впервые был в Монголии перед войной. Он рассказал о монгольской диаспоре в Америке. С Монголией большие контакты были. Сейчас, мол, из-за возраста никуда не выезжает, перечислял монгольских писателей. Говорил, что Монголия процветает, и мы калмыки гордимся ими. И что когда калмыков выселяли, монголы просили советскую власть чтобы калмыков отправили в Монголию. Но не случилось. Благодарил ту монгольскую власть. Он говорил так, как будто был в Монгольской студии и впрямую обращался к монгольским зрителям. Память и знания о Монголии были потрясающие. Как будто мэтр только что приехал оттуда.

В общем мэтр был в ударе, кураж. Его захлестнуло и он без остановки говорил на калмыцком языке три часа. Монгольский оператор только успевал менять кассеты. Монголы попросили Кугультинова пятиминутный перерыв, покурить. Все вышли, а он меня не отпускает, все рассказывает, а я уже теряю здоровье без курева. После перерыва Д.Н. еще полтора часа говорил о Монголии, о монгольских друзьях, о дружбе. После интенсивного монолога мэтр сказал, что устал. Я поставил точку. Все стали благодарить Давид Никитича, извиняться, что замучили его, а он говорит: «Это я Вас замучил, мне-то только около 80». В общем его положительной энергетикой пронизало и нас. Монголы были довольны.

Прошло много месяцев. Я несколько раз звонил в Монголию, абонент не отвечал. То ли мобильник неправильно записали. А я вспомнил монгольское обещание «маргаш», но пока не терял надежду. Звонила Алла Григорьевна и спрашивала: «Ты что Боря молчишь, монголы передачу сделали?». Я сказал, что передача была только 30 минут. А она говорит, пусть вышлют всю трехчасовую запись. Но братья по крови не обязательны. Праздник для души мэтру не сделали. Эта запись сохранилась на телевидении в Улан-Баторе.

Вспоминая этот эпизод, я все удивляюсь Давиду Никитичу. В таком возрасте мэтр три часа говорил на калмыцком языке и говорил он то серьезно, то с юмором, приводя разные притчи, поговорки. Говорил без всяких вопросов со стороны монголов, но речь была как будто специально продуманная. Имела сюжет. Была преамбула – завязка, потом сюжет, развитие. В конце монолога мэтр выдал спич в честь монгольского народа. Говорил он четко, яростно, как в бытность выступал на трибуне. Не запинался, не делал пауз, речь шла по накатанной. Как будто он читал с листа, с выражением. Я гордился нашим мэтром. А монголы после записи, когда мы поехали к ним на махан, восхищались его эрудицией, ясностью ума. Мы, мол, молодые попросились на перерыв, а он просто своей энергией потрясал. Давид Никитич понимал, что в Монголии ему уже не бывать и он то ли прощался с братьями по крови, то ли хотел через тысячи километров передать положительную энергию. И мэтр это сделал. Большой человек! Повторяли оперные певцы из Монголии. Режиссер Амр был доволен, что застолбил хорошую передачу с Кугультиновым. Он думал о рейтинге. У них там, в Улан-Баторе, кроме госканалов 3 или 4 частных. Вот такой эпизод был у Кугультинова с монгольскими товарищами в Элисте.

Кугультинов в театре

Давид Никитич, после встреч со студийцами Калмыцкой студии в Ленинграде постоянно отслеживал судьбу каждого. Сожалел, что некоторые ушли из театра. На посиделках в союзе писателей он расспрашивал про них. Видимо он был о чем-то наслышан, но уточнял, проверял, в театр приходил. Давид Никитич дружил с Каляевым, уважал его. Уважительно относился к Лиджи Очировичу Инджиеву, Морхаджи Нармаеву, к Босе Бадмаевне Сангаджиевой, Андже Эрдниевичу Тачиеву. Это я видел и чувствовал на беседах в Союзе.

В 1971 году Санджи Каляев пригласил Давида Никитича на премьеру своей пьесы в моей постановке "Воззвание Ленина". После спектакля Д.Н. пришел за кулисы к актерам. Я завел его с Каляевым в мужскую гримерку. Он пожал всем руки, поздравил с премьерой и сказал: «Этот спектакль не стыдно вести в Москву». Потом был небольшой разговор. «Ну, переодевайтесь, снимайте грим, отдыхайте. Вы заслужили паёк». Все расхохотались, мужики поняли, какой паёк.

Когда я провожал их, Давид Никитич спросил у Каляева: «Ну, ты сам-то доволен?». А Каляев отшутился: «Порадовали ребята, пьеса-то хорошая. Это все Шагаев меня взбаламутил. Давайте поставим. А в начале упирался, ругался с Алексеем (министр Алексей Урубжурович Бадмаев), а через месяц, когда 2 раза прочел, калмыцкий-то они, молодежь, плохо знают, пришел ко мне домой и стал уговаривать меня», – весело рассказывал МЭТР МЭТРУ.