О театре и не только

Взял как-то меня Сергей Николаевич на приемку спектакля «Мадмуазель Нитуш» в г. Котлас. После спектакля – обсуждение. Дали первое слово мне, как члену комиссии и молодому. Ну, думаю, я первый и последний раз приехал в Котлас, зачем мне их костерить. Плохое впечатление останется о калмыках. Я сказал: «Командировочные я не оправдал. Спектакль хороший». Прошелся по мелким замечаниям и затух. Режиссер был доволен, а Сергей Николаевич раздолбал их в пух и прах. Потом в самолете пробурчал: «Ты что подыграл им? Расхвалил их и меня поставил в неловкое положение. Хитер!» А потом, через паузу кричит мне в ухо: «Молодец! Тактик!» Другой раз, когда я должен был ставить спектакль с главным режиссером Эдуардом Симоняном «Синие кони на красной траве», спросил в гримерке: «Я к тебе хорошо отношусь?»

– Ну, какой разговор, Сергей Николаевич, – отвечаю я.

– Тогда не занимай меня в спектакле, – отрезал Народный артист.

– Сергей Николаевич, не я командую, а главный режиссер Симонян, – стараюсь отбрыкаться.

– Я еду на съемки, деньги надо заработать. Один армянин, другой калмык. Вы, что, русского языка не понимаете? Душите русского, – рявкнул Сергей Николаевич.

– Сергей Николаевич, да отпустят вас.

– Да я так. Буду я у вас отпрашиваться. Я фигура в Архангельске. А ты уже струсил.

В гримерке расспрашивал об отношении ко мне артистов, про репетиции. А в конце разговора частенько подытоживал загадочной фразой: «Дави русопятых!». Почему он так говорил, не знаю. Не заискивал же он передо мной и не натравлял. Однажды Сергей Николаевич мимоходом произнес: «Не дрейфь! Ты знаешь больше этих актеров. Убеждай знаниями, эрудицией, не комплексуй! Я слышал про вашего героя гражданской войны Оку Городовикова. По тебе судят обо всех калмыках. Не дрейфь!» – и пошел дальше по фойе.

Как-то в гримерке пили чай, говорили о театре. Вдруг Сергей Николаевич спросил:

– За что в Сибирь вас, калмыков выслали?

– Сталин, Берия что-то сфабриковали.

– Ты что? Я же сталинист, коммунист, а ты такое!

– Ну, нас реабилитировали. Несправедливо поступили, – доказывал я.

– Не дрейфь! Я пошутил. Русские руководители так бы не поступили, – мягко сказал Сергей Николаевич. – Я тебя тогда на первом спектакле пожалел. Ты же за всех калмыков отвечал. Нехорошо с народом поступили. Мерзко! Русские бы так не сделали.

– Кто знает. Время было сложное, – мямлю я Народному

– Ты что? Живя в Советском Союзе, не понял что ли? Ты же говоришь, русские в Сибири помогали вам.

– Да, было такое, – соглашался я.

– Ты смотри у меня. Зла на нас, русских, не держи, – и обнял меня.

Сергей Николаевич Плотников, Народный артист СССР – был архангельский самородок. Начинал в самодеятельности, потом его взяли в театр. И более 50 лет работал у себя на родине. Сергей Николаевич был интернационалист, человек большой души. Он понимал и сочувствовал чужому горю. Ни в театре, ни в кино, а Плотников снялся более чем в 30 фильмах, ни разу не сыграл отрицательную роль. Фактура и органика не позволяли играть нехорошего человека. Интересный и душевный был мужик. Сергей Николаевич – один из немногих, кто остался в моей копилке памяти.

Под сенью чужой славы

ТОВСТОНОГОВ

Народного артиста СССР, лауреата Ленинской, государственных премий, главного режиссера театра БДТ (Большой Драматический Театр) Георгия Александровича Товстоногова весь театральный мир страны звал любя – Гога. Театралы считали его мастером, мэтром, корифеем и своим. Все признавали его мощь, профессионализм. Питерские чиновники от культуры опасались его, спектакли запрещали, как был запрещен «Дион» в его постановке. Тогда и после смерти Георгия Александровича, поговаривали, что артист Кирилл Лавров частенько просил 1-го секретаря Ленобкома КПСС Романова некоторой снисходительности к творчеству мэтра, поскольку тот хорошо относился к народному артисту. Но дружба дружбой, а идеология важнее. После запрета «Диона» в Питере закрыли этот спектакль и в Москве в Вахтанговском театре. А в театре «Сатиры» было наложено «вето» на «Доходное место» Островского в режиссуре тогда молодого еще М. Захарова. Сохраняли чистоту идеологии, а то «моду взяли» – критиковать власть и чиновников. Даже в классике усмотрели покушении на устои.

На суперзанавесе к спектаклю «Горе от ума» Грибоедова на первых представлениях зрители видели цитату из письма Пушкина: «Черт догадал меня родиться в России с душою и талантом». Фраза эта вызвала резкую критику. Чиновники увидели в ней обидное обобщение. Товстоногову поставили условие: «Уберите фразу Пушкина и спектакль можете показывать». Чиновники победили, но победил и Товстоногов, ведь смысл в спектакле был не только «трагедия ума», но и трагедия таланта (Чацкого), трагедия бессилия. Но было и торжество ума таланта против всего косного. Я, еще студентом, видел спектакль «Горе от Ума» на генеральной репетиции с цитатой Пушкина на суперзанавесе. Увиденное мы обсуждали на курсе со своим педагогом, профессором института Народным артистом СССР, главрежем театра имени Пушкина Леонидом Сергеевичем Вивьеном.