О театре и не только

И вот о случайной встрече с великим Иннокентием Смоктуновским. Я запомнил его душевное соучастие калмыцкому народу и изречение Мэтра «Быть добрым и порядочным выгодно». Не «удобно» сказал, а «выгодно». Кому? Всем! Это уже мой вывод. XX век, 60-е годы, Ленинград. Иду по Невскому проШпекту, где «ярмарка тщеславия». И вдруг высокий, гордый Смоктуновский вышагивает по ней. Уже прогремел спектакль «Идиот» Г. Товстоногова и фильм «Гамлет» с его участием. И тут он сам! Живьём! Все на него глазеют. Червяк во мне задёргался и прозвучал внутренний голос: «Лови момент! Скажи добрые слова ему». Какая-то неведомая сила убрала мою провинциальную неловкость, смущение – и на абордаж! «Здрасьте, Иннокентий Михайлович!» – говорю ему. Мэтр поздоровался не глядя и дальше фланирует. Он высокий, а я метр с кепкой! Да и дистанция огромного размера. Но смелость города берёт! «Иннокентий Михайлович, я видел вас в «Идиоте» и «Гамлете»! Потрясающе! Гениально!».

Мэтр остановился, а в глазах удивление. Секунду, изучив меня, он расплылся в улыбке. «Вот как? Вы откуда? Вернее, вы кто? – спросил. – «Я смотрел «Идиота» ещё студентом театрального института. Я – из Калмыкии!» – «В театральном? Да вы коллега!» – возвеличил меня мэтр. Да какой я коллега, думаю, по сравнению с ним, скорее, «калека». Но стало приятно. И совсем охамев от слова «коллега» начал нести несусветное. По теме, правда, а также про наших калмыков, что были выселены. «Я когда работал в Норильском театре, был знаком с вашим Кугультиновым. Он много рассказывал о депортации. Меня познакомил с Давидом Жора…Георгий Жжёнов. Они были тогда на условной свободе. Не в зоне, но под наблюдением». Идём дальше. Я уже иссяк нести несусветное. Да и у него, наверное, свои думки в голове. А навстречу сам Георгий Жжёнов! Мистика! Что-то мистическое в нашей жизни бывает. Как у Пушкина «И случай, бог изобретатель».

И мне повезло. Вторая знаменитость! Смоктуновский и Жжёнов обнялись. Стали говорить, что из-за репетиций и спектаклей редко видятся. А Жжёнов смотрел на меня подозрительно, думал, наверное, что это за азиатская птица, да ещё со Смоктуновским. А тот в паузе говорит: «Вот наш коллега. Узнал меня. Я стал знаменитым!» – и заулыбался. Жжёнов: «Ты что, Кеша?! Да тебя весь театральный мир знает! Вся страна!». Оба мэтра рассмеялись, и я что-то изобразил на лице. Никак не мог расслабиться среди таких гигантов сцены. «Вы кто по профессии?» – спросил меня Жжёнов. «Я учился у вашего главного режиссёра. У Григория Израилевича Гуревича и у Альшиц Оды Израильевны. А потом на режиссёрском у Л. С. Вивьена. А я видел вас в спектакле «Женщины Нискавуори», в «Маклена Грасса» – тараторю я. «Похвально, похвально!» – говорит знаменитость Ленинграда. Это уже после фильма «Берегись автомобиля» со Смоктуновским в главной роли Жженов стал популярен в СССР.

«Ну, вы извините, мне с Иннокентием Михайловичем поговорить надо», – сказал Жжёнов. «Конечно, конечно», – выпалил я, как будто что-то могу изменить в этой ситуации. «Свидимся», – сказал Смоктуновский и улыбнулся, как киношный Деточкин из «Берегись автомобиля», и мы расстались. «Свидимся». Я живу на неизвестной никому планете. Где, хотелось бы знать, свидимся? Но было приятно, после «шпыняния» дома.

Однако ж свиделись. Приехал как-то в Ленинград к дочке, а давний знакомый (с 1958 года) киноактер Игорь Класс предложил сходить на «Ленфильм». Авось кривая вытянет и возьмут куда-нибудь в массовку. Рванули. И Класса в актёрском отделе сразу направили в фильм на эпизод, а азиаты в кино не требуются. Это тебе не Америка, где негры, азиаты и другие цветные мелькают среди англо-саксонцев. Я пошёл болтаться по коридорам, ищу буфет, а навстречу Смоктуновский! «Здравствуйте, Иннокентий Михайлович!», – заорал я как в тайге. Смоктуновский на всякий случай улыбается, секунды две в замешательстве, а потом тихо так: «Невский? Из Калмыкии? Помню, помню». И подал руку. «Снимаетесь?», – спросил мэтр. «Да, азиатские лица тут не нужны», – огорошил я мэтра. Чувствую, мэтр взволновался: «Пойдемте в уединенное место. А то тут вопросы, расспросы киношников… После «Идиота», «Гамлета» пригласили на кинопробу. Какие-то глупости… Но так заведено в кино. Осторожничают! Да…, вот так. Я много работал на периферии, Махачкала, Сталинград, Красноярск, Норильск. Был в плену в Польше, удрал. А если бы узнали, что я был в плену, замуровали бы. И из осторожности перебрался из Красноярского театра в Норильский. Сам себя упёк, но свобода дороже. А с вашим народом поступили неправильно, это всё он…», – и Смоктуновский замолчал. Через паузу: «Элиста возле Волгограда, да?». Я кивнул. «Хорошо, что Сталинград переименовали! Я там работал». Опять пауза. Я не мешал мэтру. «Кугультинов в Норильске как-то сказал о себе: «Я – антисоветчик, и поэтому здесь. Сталина обвинял».