Оазис человечности. Часть2. Власть фортуны

Глава II. ПОПРАННАЯ ЛЮБОВЬ

«Всякая любовь истинна и прекрасна по-своему,

лишь бы только она была в сердце, а не в голове»

В.Г.Белинский

Миновали долгие две недели после тех мрачных событий. Они теперь стали тенью, неприятными воспоминаниями, к которым не хотелось возвращаться. Время унесло все, развеяло по земле, как и те холодные ветра, что нескончаемыми ночами носились по городу, подобно дикой обезумевшей толпе.

Быстротечные дни неудержимо промчались мимо. Человек для них оставался всего крохотным муравьем, которого вынесло неугомонной стихией в безбрежный океан, незаметной пылинкой на завораживающей мозаике вселенского храма. Дни унесли с собою в прошлое чувства, мысли и желания, потушили огонь треволнений, что родился из сердца в минуту открытости, терзая его и призывая действовать без промедления. Одно время этот огонь горел, голос сердца звучал – пока к нему прислушивались. Но есть ли сила, что не утихает с течением времени, если к ней привыкаешь и начинаешь попросту не замечать, отказывая во внимании, оставаясь глух к ее крикам? Есть ли сила, что трубила бы беспрерывно, сама себя порождая и находя продолжение в себе самой, имея начало, но не имея конца? Любой вздох, любой пустяк, вздор, глупость, любое слово, любое движение – все, что рождается в человеческом существе, получает свою самостоятельную жизнь. Но можно ли сказать, что эта жизнь будет длиться бесконечно, сама себя продлевая? Все это обретает смысл только на краткий миг бытия и теряет его, когда обрывается дыхание его жизни. Вздох пропадает, движение замирает, слово уносится в неведомые дали, оставляя после себя лишь воспоминания, которые со временем все тускнеют, обесцвечиваются и в один день из-за не востребования канут в глубокую беспроглядную бездну человеческой памяти. Так и звуки сердца, что начала слышать Аврора, затихли незаметно и смиренно, когда молодая женщина отвергла боль и страдания, перешагнула их с былой невозмутимостью, поранив ступни ног. Мелодия души стала едва слышимой.

В один день, в один час гордая девушка отказалась от мучивших ее дум, от терзавших ее мыслей, легкомысленно махнув на них рукой. Непреклонно отвернула от стучавших в ее окно душевных порывов, слезно моливших услышать их наконец. Аврора заперла ставни своего сердца. Жизнь возвращалась на круги своя, в привычную колею. Голоса умолкли. В душе наступило желанное спокойствие. Непостижимая для ума загадка была отброшена с той жестокой изворотливостью, какую она позволяла себе по отношению к своим любовникам. Наступившее затишье было так мило наивной душе, что она даже не бралась вопрошать, как долго оно продлится. Пребывая в беспечности, те далекие дни казались ей теперь надуманными. Дом тети, уличная стычка, тюрьма – то было всего-навсего жутким сном, который не повторится. Она почти убедила себя в том, что все пережитое тогда ей привиделось. Это было не на самом деле. Она отказала воспоминаниям в праве на существование в этом мире среди живых. Таким воспоминаниям одно место: среди тех, кого они не смогут потревожить.

Зима знала за собой одно удивительное свойство: как и раскаленные ассирийские пески, она могла занести все то, что человек хотел забыть, а иногда даже и то, что хотел бы помнить всегда. По невнимательности, досадному упущению, или намеренно, но оброненное мигом заносилось, погребалось под толстыми слоями снега, откуда выбраться не суждено. И само это место затеряется среди однородной массы, погребенное без почестей, без признания заслуг. Неожиданный холод ударил, а снег закружил причудливый хоровод бесконечно долгих дней.

Но Аврора не знала скуки и уныния, которые обычно накатывались морозными темными вечерами, когда беспросветное будущее по своей безнадежности уступает лишь отчаявшемуся настоящему. Непреклонная девушка с холодными гордыми глазами целиком окунулась в мир, полный самонадеянного веселья, беззаботного смеха, пустых разговоров и увлечений. Это ей приносило удовольствие и возможность забыться. Ей казалось, что это удалось сделать.

Девушка вся сгорала от кипучей энергии, что вдруг забила в ней фонтаном, забурлила от безудержных чувств, охвативших все ее трепещущее существо; страсть к мирской жизни заполнила ее, покорила волю. Мелодия души звучала в ней, но с каждым днем, прожитым в пустом удовольствии, становилась все тише и тише.