Об эскалации

Я лишь изредка упоминал о национальных особенностях и идиосинкразиях. Как минимум, необходимо признать, что если есть два противника, то, по сути, есть две лестницы эскалации, со всеми вытекающими отсюда путаницами и двусмысленностями в отношении того, где, по мнению каждого участника, находится он и его противник на лестнице, и оценок каждой стороны относительно оценок другой. Кроме того, несмотря на довольно интенсивный диалог между Востоком и Западом по стратегическим вопросам, который ведется в настоящее время, нет никакой уверенности в том, что советские и американские лестницы эскалации очень похожи, или что у двух противников очень много общих представлений. Я несколько раз ссылался на заявление Советов о том, что они не понимают и не примут американские представления о пороговых уровнях или об ограниченных ядерных войнах в том виде, в котором они изложены в нынешней доктрине США.

 

Независимо от того, примем ли мы это конкретное советское утверждение или нет, кажется правдоподобным, что военное поведение Советского Союза в целом, вероятно, будет сильно отличаться, по виду и степени, от вероятного американского стиля войны. Так, Томас К. Шеллинг заметил:

 

Меня поражает, насколько привычным является предложение заранее предупредить города, которые будут разрушены, чтобы люди могли эвакуироваться. Это доходит до крайности............................................................................................................Кажется, это отражает своеобразную американскую склонность предупреждать, а не делать, откладывать решение, обезболивать жертву перед нанесением удара, рисковать богатством, а не людьми, и делать большие вещи, которые не причиняют боли, а не маленькие, которые причиняют ее.

 

[ В книге Клауса Кнорра и Торнтона Рида (ред.) "Ограниченная стратегическая война" (Нью-Йорк: Frederick A. Praeger, 1962), стр. 254].

 

Советская доктрина, скорее всего, не будет включать в себя подобные опасения. Она также, скорее всего, будет сильно отличаться от нынешней "явной" доктрины, отраженной в советской профессиональной литературе. Отчасти это верно, поскольку эта литература публикуется для общественного потребления, но более вероятно, что она не соответствует стратегическим реалиям (или, по крайней мере, так кажется большинству американских аналитиков). Похоже, что Советы не думали об этих проблемах так интенсивно или систематически, как могли бы. Поэтому, подобно тому, как в прошлом мы иногда довольно резко меняли свою политику, мы можем обнаружить, что Советы тоже меняют свою, особенно в известный "момент истины". Но в большей части этой книги я совершил тяжкий грех большинства американских аналитиков и приписал Советам такое военное поведение, которое на самом деле может быть уместно только для американских аналитиков и совсем не относится к советским условиям и настроениям. В рамках общей программы Института Хадсона разрабатывается несколько теорий эскалации, которые кажутся соответствующими советским идеологическим и политическим предположениям, а также российским национальным и военным традициям и обычаям. Разумеется, они разработаны в первую очередь как теоретические тесты стратегических предположений и политики США. Они не являются обширным формальным анализом современной российской политики или военной доктрины. Это упражнения в стратегическом мышлении, которые пытаются отразить некоторые предположения и характеристики советской мысли и общества способом, сравнимым с тем, как американская стратегическая доктрина выражает американские предположения и ранжирование ценностей. Эта работа в Институте находится на ранней стадии, но я кратко прокомментирую некоторые работы, выполненные Эдмундом Стиллманом, поскольку они имеют отношение к проблемам, рассматриваемым в этой главе.