Об ораторе

Наконец Котта произнес[564]: — По совести, Красс, я не могу пожаловаться на то, что ты, по–моему, несколько отклонился в сторону и говорил не о том, о чем обещал; ты ведь этим уделил нам даже больше того, чем мы от тебя ожидали. Но ты ведь должен был говорить об украшениях речи, и ты приступил уже к этому; ты разложил все достоинства речи на четыре части, ты рассказал нам о двух первых (для нас–то достаточно подробно, а для меры твоих знаний, конечно, лишь наскоро и мельком), и тебе оставались еще две части: а именно, во–первых, каким образом нам говорить красиво, а во–вторых, — уместно. (145) Но не успел ты начать, как тебя подхватил словно какой–то порыв вдохновения и едва не унес из наших глаз в открытое море. Ведь, хотя ты и охватил всю область знания, нам ты все–таки его не передал, да и передать не мог в такое короткое время. Как других, я не знаю, но меня ты прямо–таки загнал в стены Академии. Конечно, мне хотелось бы, чтобы все здесь оказалось так, как ты говорил, чтобы не нужно было тратить на науку всей жизни и чтобы можно было с одного взгляда во всем разобраться; но если даже дело окажется нелегким или сам я буду несколько медлителен, все равно я никогда не успокоюсь и не устану, пока не постигну всех двояких путей и приемов доказательства «за» и «против» по любому вопросу.

(146) Цезарь откликнулся:

—Одно в твоем рассуждении, Красс, чрезвычайно меня поразило. Ты утверждаешь: кто чего–нибудь не выучит быстро, тот уже не сможет этого выучить никогда. Так, стало быть, мне нечего тут и трудиться наудачу: либо я сразу постигну все то, что ты превознес до небес, либо, если мне это будет не под силу, не стану тратить времени даром и буду довольствоваться тем, что по силам любому из римлян.

(147) — А я, — отозвался Сульпиций, — по правде сказать, и вовсе не чувствую нужды ни в твоем Аристотеле, ни в Карнеаде, да и вообще ни в каких философах; а ты, Красс, можешь, коль угодно, думать, что я либо безнадежно неспособен усвоить ихнюю премудрость, либо ею пренебрегаю, что я и делаю. Для того красноречия, о каком мечтаю я, мне за глаза довольно простого знакомства с судебными и всем доступными вопросами; многого, однако, я и тут не знаю и узнаю лишь тогда, когда этого требует очередное дело. Поэтому, если только ты уже не устал и если мы тебе не надоели, вернись к тому, что касается достоинства и блеска самой речи; я хочу услышать это от тебя не для того, чтобы отчаяться самому достигнуть красноречия, а для того, чтобы просто кое–чему подучиться.

37. (148) На это Красс сказал:

—То, о чем ты спрашиваешь, Сульпиций, всем хорошо знакомо, да и тебе самому небезызвестно. Кто только об этом ни учил, ни наставлял и даже ни писал сочинений по этому предмету! Но будь по–твоему: я вкратце изложу тебе то, что мне, по крайней мере, на этот счет известно; однако же всегда буду считать, что даже в таких мелочах лучше обратиться к тем, кто первый открыл и разработал их[565]

.

(149) Итак, всякая речь составляется из слов; и нам сначала предстоит рассмотреть способ употребления их в отдельности, затем в сочетаниях. Ибо существуют украшения речи, заключающиеся в отдельных словах, и существуют другие, состоящие из сочетания слов.

Слова по отдельности: простые и новообразованные (149–154)

Словами мы пользуемся или такими, которые употребляются в собственном значении и представляют собой как бы точные наименования понятий, почти одновременно с самыми понятиями возникшие; или такими, которые употребляются в переносном смысле, как бы подменяя, так сказать, друг друга; или, наконец, такими, которые мы вводим и создаем сами. (150) В отношении слов, употребляемых в собственном значении, главная задача оратора в том, чтобы избегать затасканных и приевшихся слов, а пользоваться отборными и яркими, в которых есть необходимая полнота и звучность. Стало быть[566], среди слов, употребляемых в собственном значении, тоже должен производиться определенный отбор, и решающим при этом должно быть слуховое впечатление, навык хорошо говорить также играет здесь большую роль. (151) Ведь самые обычные отзывы об ораторах со стороны людей непосвященных, вроде: «У этого хороший подбор слов» или «У такого–то плохой подбор слов», выносятся не на основании какой–нибудь науки, а просто с помощью природного чутья. При этом не велика еще заслуга избегать промахов, хотя и это большое дело; умение пользоваться словами и большой запас хороших выражений образуют как бы только почву и основание красноречия. (152) А вот то, что на этом основании воздвигает сам оратор и к чему прилагает он свое искусство, это нам и предстоит исследовать и выяснить.

38. Итак, украшения речи, состоящие в отдельных словах, которыми располагает оратор, имеют три вида: либо слова малоупотребительные, либо новообразованные, либо переносные.