Обещание

— Могу я вам что-нибудь принести? Напиток? — спросил он. «Потому что это единственное, что я тебе сегодня предложу, — подумал он. — То есть кроме билета в один конец из жизни моей семьи».

Она покачала головой, поэтому он пошел к стойке и заказал себе латте.

— С двойным кофе, пожалуйста, — попросил он, чувствуя острую потребность в кофеине. Все, что угодно, лишь бы оно могло помочь ему пройти через это.

Он сел напротив нее и открыл было рот, чтобы начать, но она опередила его:

— Я не знаю вашего имени.

— О. Дэниел, — ответил он. — Дэн.

— Дэн, — повторила она. — Привет, Дэн. Вообще-то, мне кажется, я сейчас припоминаю, как он о вас рассказывал. — Она настороженно улыбнулась ему, но Дэн не знал, как реагировать. Гримаса была, пожалуй, лучшим, на что он был способен.

«Не пытайся подружиться со мной», — подумал он, вспоминая поникшие плечи Зои в супермаркете. Вспоминая, как много он ей должен.

— Привет, — повторил он. — Итак…

— Так в чем же все-таки дело? — перебила она.

Во рту у него пересохло, и он глотнул слишком горячий кофе, испытывая легкое раздражение от того, что она продолжает держать бразды правления в разговоре, тогда как это он должен был по праву его вести. Теперь он чувствовал себя не в своей тарелке еще до того, как начал.

— Это касается Патрика, — сухо ответил он.

— Да, — сказала она. — Это я поняла.

Ее глаза были темно-карими и тревожными, она сжала свою кружку. Все было бы намного проще, если бы она так не походила на встревоженного олененка, подумал Дэн, готовясь к тому, что должно было сейчас произойти.

— Я не думаю, что вам известно, что произошло — я почти уверен, что вы этого не знаете, — поэтому я просто расскажу вам, — начал он. Кофе и адреналин хорошо взбодрили ему пульс. — И мне действительно жаль, потому что это ужасные новости, но… Дело в том, что он умер. Патрик умер.

Вот оно. Он рискнул взглянуть Лидии в лицо, и она уставилась на него в ответ, ее лицо вытянулось от потрясения.

— Он… что? Он умер?

Черт, совершенно же ясно, что она впервые об этом услышала. Как она думала, где тогда был Патрик все это время?

— Да. Он… — Прошло шесть недель с того события, но все равно произносить это вслух было не легче. — Он утонул.

— Утонул? — переспросила она. Прижала руку ко рту и несколько раз моргнула. Когда он снова посмотрел на нее, то заметил, что в ее глазах блестят слезы. — О боже мой. Мне так жаль. Не могу поверить. Это было последнее, что я ожидала от вас услышать.

Слеза сорвалась с ресниц и скатилась по лицу, увлекая за собой полоску темной туши.

— Я знаю. — Дэн уставился на стол. — Однажды вечером он шел домой, выпил немного, мы думаем, что ему просто не повезло и он свалился в реку, но… — Он печально пожал плечами, заставляя себя произнести следующие слова: — Мы не знаем, что произошло. Видите ли, он был один, так что…

Его охватили переживания. «Он был один». Патрик умер в одиночестве, вода хлынула в его легкие, тело погрузилось под черную поверхность реки, когда он должен был быть в комнате для гостей Дэна, храпеть и бормотать во сне. Это была ужасная, ужасная смерть.

— Это ужасно. Такая трагедия. Мне так жаль, — повторила Лидия с болью в голосе. Ее лицо и без того было бледным, но внезапно побелело, как мел. Дэн надеялся, что она не упадет в обморок, ее не стошнит и у нее не случится еще какой-нибудь экстремальной физической реакции. — О боже, и теперь Джемайма никогда не узнает… — добавила она, но прикусила язык, не договорив до конца.

Джемайма. Его затошнило. Вот и все. Им с Лидией не придется смеяться над взаимным непониманием, как он надеялся. Оказалось, что его первая догадка с самого начала была верна.

— Это ваш ребенок? — спросил он, чувствуя, как внутри его что-то рушится. О, Патрик. Он не мог до конца в это поверить.

— Да. Мой и Патрика. Ваша племянница, я полагаю.

Дэн моргнул. Его племянница. Господи, так и есть. Он не задумывался об этом в таком ключе. Он был так поглощен своим стремлением защитить Зои, что не думал ни о чем другом.

— Э-э-э. Да, — опешив, выдавил он.

Лидия принялась рыться в сумочке — он подумал, что в поисках салфетки, пока не понял, что она ищет свой телефон, чтобы показать ему фотографию. «Нет, — хотел сказать он, поднимая одну руку, как полицейский, останавливающий движение. — Не показывай мне это». Ему нужно было, чтобы эта женщина и ее ребенок оставались незаметными, анонимными. Часть жизни Патрика, которую он мог бы эффективно закрыть и разорвать. Но было уже поздно.

— Вот, — сказала она, поднимая мобильник. Ему улыбалась девчушка с каштановыми волосами, собранными в хвостики. Щель между передними зубами, брызги веснушек на носу.

— Это она. Ей семь лет.