Обещание

Я никогда не делал зла сознательно. Но иногда (бывали такие дни и особенно ночи) я вдруг поддавался от унижения или боли приступам неконтролируемой ярости и чувствовал, как проклятие вырывается из меня узким, но плотным лучом. Оно было такой силы, что вполне могло стать сверхреальным. И если не убить кого-нибудь, то навредить и покалечить точно. Тогда я как бы цеплял этот луч (как веревкой, мысленно, за хвост или острие самого луча) и – если успевал – то как будто возвращал его в себя. Как ракету, как шар, как стрелу, как бумеранг, диск или то, что метают в воздух.

Но однажды я такое проделал, выпустил ярость (проклятье), но понял, что, возможно, сильно буду раскаиваться потом. И тогда – накинув в последний момент лассо, я вернул – все, что пустил в конкретного (вполне дерьмового) человека, в самого себя и утром долго не мог подняться от ужасной головной боли.

Три дня меня терзали то ли бесы, то ли паника и отчаяние, или, может, мне это все померещилось, – уже неважно. Главное, что я понял, – это то, что мрак и зло – отвратительны.

ИНГУЗ

– Повторяй за мной: ты моя слабость.– Ты моя слабость.– Ты моя сладость.– Ты моя сладость.– Ты моя нежность.– Ты моя нежность.

Она говорит, а я лежу как дурак и верю:– Я сладость, я слабость, я нежность...

ТУРИСАЗ (РУНА НЕДЕЯНИЯ, ВРАТА)

Вся наша жизнь – это только погоня за счастьем,но счастья так много, что нам его – не унести,до смерти осталось 2 – 3 незначительных связи,до смерти не будет уже ни одной настоящей любви.

Чем дольше живешь на этом свете, тем яснее понимаешь, что счастье – это то, что всегда с тобой. Мы просто забыли (я – забыл, ты – забыла, они – забыли, но вот я вспомнил теперь и не забуду уже никогда), что счастье – это почти как спички: что оно всегда с тобой – просто сейчас они завалились в карман или за подкладку. Но оно все равно ЗДЕСЬ. И ни от кого не зависит.

Ни от чужой любви, ни от нашей удачи, ни от нашего положения дел, ни от нашего не-одиночества. Оно – ПРОСТО ЕСТЬ.

Даже если мы часто бываем несчастны.

Это наш внутренний остов, скелет, состав крови, кальций в наших костях и постоянный бэкграунд в наших ироничных умах. Только не забывай: что счастье так пронзительно и в своей сути так невыносимо, что, когда человек его испытывает, он начинает крутиться, как Шарик, которому на шею привязали гремящую консервную банку. Крутиться, чтоб только это счастье с себя скинуть. Потому что счастье всем видно (а значит, позорно), потому что оно очень громкое и непривычное (а значит, мешает спать, точнее: даже лежать мешает)... Потому что тебе от него – никуда не деться.

ХАГАЛАЗ (ГРАД, РАЗРУШЕНИЕ)

Настоящая радость резонирует на уровне горла,а тяжелое чувство и нежность – резонируют на уровнесердца.Я сегодня это заметил, разговаривая по телефону....опустевшее мое глупое горло,

переполнившееся мое сердце

Во всех этих мучениях любви (всех этих злорадных кошачьих играх с другим человеком, вполне дебильных и детских) – самое главное и сладостное знать, что чужое терпение небесконечно.

«Время рассудит» (чего оно там рассудит? – запорошит и все), «время залечит», тебя забудут, отпустят, простят, перестанут любить...

И почему-то это самое блаженное во всех наших убогих играх.

Никаких резонов. Одно веселое зверство.

Если ж представить, что ты мучаешь человека как бы навек, как в тысячелетнем рабстве, без всякой возможности тебе отомстить (полным потом равнодушием) – вот тут уже тухло все. Скучно. Погано. Как с ухом – больным.

Нет.

Только так – на границе будущего забвенья.

В ожидании, через лет 5 или 6, на пограничной полосе.

Вот тогда – радость бытия.

И воздух свежее, и солнце ярче, и небо – аквамарин.

– Смотри, туча на дальней границе моего королевства начинает потихоньку пожирать мир. Значит, можно попробовать построить новый.

– Если получится, мой король.

КАНО

Я сижу с сигаретой на пограничной полосе, в ярком тумане. Раскладываю разные камни.

Деревянный камешек Burberry Touch пахнет осенью и корзиной для свежестираного белья. Новым льном. Глиняный камешек Dior Homme пахнет тленом и тоже осенью. Умершей, золотой. Я сижу на балконе в кресле, курю (бычки оставляю в цветочном горшке) и нюхаю: то корзину для белья и простыни в английском доме, то Джонни Деппа в гробу. А то голубцы, которые готовлю в микроволновке.

Еще одна такая неделя, и я стану бессмертным.

Но слабоумным.