Обещания богов

Тони плюнул на свою роль посредника и растянулся на земле с чинариком в руке, глазея по сторонам. К нему вернулись привычная развязность и самоуверенность. Они теперь были в его доме. Цыганский мир защитит его. Но пока ничего не происходило…

Все ждали ее светлость, безусловно предупрежденную об их прибытии. Ведьма Рупа скоро появится, пользуясь всеми привилегиями своего положения, в том числе правом на опоздание.

Всеобщее оживление, суета. Все поднялись и расступились. Мужчины с лицами цвета темного дерева и лохматыми гривами отошли в сторону. Женщины с золототкаными оборками и в драных лохмотьях испарились. Дети разбежались.

Вслед за своим силовым полем наконец появилась и сама drabarni. Выглядела она совсем не такой, какой представляла ее Минна, — старухой без возраста и зубов, морщинистой, как печеное яблоко. Рупа Вана оказалась молодой женщиной с породистым лицом, глазами, похожими на разлет черных перьев, и полным, чувственным ртом. На ней был пунцовый платок, повязанный очень высоко на голове; он придерживал пышные волосы, превращаясь в подобие алой диадемы.

Тони уже вскочил на ноги и вытянулся по стойке смирно. Он опять затараторил, выплевывая фразу за фразой на цыганском и даже не давая себе времени перевести дух. Рупа не сводила глаз с пришельцев. Сам ее взгляд низводил их до уровня нежеланных чужаков.

Наконец, одним жестом остановив словесную акробатику Тони, она уселась по другую сторону костра. Все так же молча запустила руку за корсаж и достала курительную трубку, длинную, как вязальная спица. Новый нырок в корсаж и новая добыча: кожаный кисет с табаком.

Не торопясь, она набила трубку, потом голой рукой достала из огня уголек и раскурила ее. Затягиваясь табаком, она, поджав губы, оглядела черными гагатовыми глазами троих гадже.

И наконец заговорила на чистейшем немецком без малейшего акцента:

— Вы проделали долгий путь, чтобы увидеть меня. Надеюсь, ваши вопросы того стоят.

140

Симон плохо себя чувствовал. Эта бесконечная поездка на машине довела его до дурноты. Целую ночь его болтало как в люльке, и в результате эти уходящие за горизонт поля, расстилающиеся под луной, словно море, связались в сознании с охватившим его беспредельным унынием. И конца-края этому он не видел.

И вот теперь в погоне за очередным вымыслом они сидели в компании каких-то грязных оборванцев, попивая настойку крапивы или чего-то в этом роде. Единственным приятным сюрпризом оказалась их оракул. По-настоящему красива. Дикая брюнетка, подобная выстрелу и наводящая на мысли о волшебнице Цирцее. Но в остальном…

Они явились сюда в поисках Наноха, цыганского чудища, призванного отомстить за преследуемые, стерилизованные, истребленные семьи… Предполагается, что этот мрачный голем и есть искомый Мраморный человек? Человек, способный извлечь эмбрионы из женщин, к которым невозможно подступиться, убийца, способный завлечь своих жертв в любой уголок Берлина, а потом скрыться вплавь? Одно совершенно не вязалось с другим.

— Это дело относится к Kriss, — изрекла Рупа.

Симон сосредоточился: он с самого начала практически не слушал.

— Kriss

, — тупо повторил Бивен, — это что?

— Закон, суд, наказание.

— А Нанох — ваш палач?

— Да, судья и палач. На протяжении веков было множество Нанохов. Нанох играет жизнями гадже, он наказывает их, и в то же время он направляет нас. Это lixta, свет.

Симон подумал о Моисее, уводящем иудеев, обращенных египтянами в рабство. О Христе, вернувшем надежду евреям под игом Римской империи. Неудивительно, что и цыгане в свой черед придумали себе Спасителя.

— В последнее время какой-то человек в Берлине убивает жен высокопоставленных нацистов, — продолжил Бивен. — Он вспарывает им животы, чтобы украсть эмбрионы. Будет ли Нанох действовать так жестоко?

— Только он может судить. Его поступки — отражение грехов гадже.

Бивен — один глаз полуприкрыт, квадратная челюсть выпячена, — казалось, впитывал в себя этот неведомый, потаенный, безумный мир. Возможно, он наконец найдет в этом мире убийцу, которого ищет столько недель. А может, потеряет рассудок.

— Этот человек действует так потому, что нацисты вас стерилизовали?

— Я не знаю, гаджо. И мы говорим не о человеке, мы говорим о Нанохе.

— Ладно. Но это он сегодня убивает, верно?

— Да, так говорят у нас.

— Но откуда вы знаете?

— Нанох — один из нас. Он сообщает нам. Он передает послания.

— Каким образом?

Она грациозно и расслабленно взмахнула рукой:

— Голос цыган разносит ветер.

Бивен провел ладонью по лицу и заговорил на октаву ниже:

— Тони сказал, что вы знаете Наноха.

— Это правда. Он из нашей kumpania.

— Кто он?

На полных губах расцвела улыбка.

— У меня нет причин отвечать тебе. Свершается месть. Нанох бросил вызов миру нацистов. И нацисты поставлены на колени. Все, на что они способны, — это послать к нам человека в черном мундире и двух медиков.

— Откуда ты знаешь, что мои друзья медики?

Новая улыбка. Она словно играла их разумом, как стеклянными шариками в ловких пальцах, давая им почувствовать свою власть, — как и любая предсказательница, достойная этого имени.