Обиды на Россию не имели. Штрафные и заградительные формирования в годы Великой Отечественной войны

В работе со штрафниками использовался весь спектр средств воспитания – политические занятия, политинформации, беседы агитаторов, коллективная читка газет, выпуск «боевых листков».

Как вспоминал А.В. Пыльцын, «было хорошо налажено и снабжение, и работа полевой почты, и всякого рода информация. Нам регулярно доставлялись, хоть и в небольшом количестве, даже центральные газеты “Правда”, “Звездочка” (как называли “Красную звезду”), “Комсомолка” и другие, а письма даже из далекого тыла приходили (мне, например, от матери и сестрички с Дальнего Востока), хотя иногда и со значительной задержкой, но всегда надежно»[325].

Взыскательность, повышенный спрос с переменников многие командиры и политработники, особенно в штрафных батальонах, сочетали с доверием к подчиненным, апеллировали к их лучшим качествам.

Именно об этом автору писал штрафной рядовой П.С. Амосов, направленный в 15-й ОШБ 1-го Украинского фронта: «Перед боем командир батальона подполковник И.С. Рудик произнес короткую речь: “Товарищи, завтра вы получите право вновь вернуть себе честное имя. Начинается наступление. Вы должны утвердить честь нашего батальона, проявить мастерство, храбрость и отвагу русских офицеров. Вы сами командиры, воевать умеете”»[326].

Важным средством мобилизации лучших качеств воинов были контакты с представителями тыловых общественных организаций и трудовых коллективов. Об одной из таких встреч вспоминал П.Д. Бараболя: из местной школы в поселке Бекетовка, входившем в городскую черту Сталинграда, в роту со скромными подарками – кисетами и домашними пирожками с картошкой добрались, чтобы поздравить личный состав с новым 1943 годом, несколько школьниц. «Сколько уж лет прошло с той далекой поры, – писал ветеран, – но всякий раз, когда память воскрешает трогательную незабываемую встречу, на глазах у меня навертываются слезы»[327]

.

После телефильма «Штрафбат» не избежать упоминания о возможности пребывания среди штрафников священника. Религиозная проповедь в расположении воинской части (любой, а не только штрафной), как и участие в боевых действиях человека в рясе, в те времена воинствующего атеизма были исключены: ни командир, ни политработник, ни уполномоченный особого отдела этого просто не допустили бы. Священник мог появиться в воинской части разве что в составе делегации из тыла, прибывшей для вручения подарков воинам.

Говоря о мотивах, которые вели штрафников в бой, недопустимо впадать в крайность и утверждать, что все они без исключения отличались обостренным патриотизмом, свято блюли требования воинских уставов и войскового товарищества, исповедовали высокую мораль. Война свела в штрафных частях самых разных людей, жизненные пути которых в иных условиях вряд ли пересеклись бы. Вчерашний офицер, для которого честь дороже жизни, – и уголовник, вырвавшийся из-за колючей проволоки в расчете продолжить разгульную жизнь. Случайно или в силу неблагоприятной ситуации оступившийся воин – и закоренелый ловкач, умеющий выйти сухим из воды. Человек благородный, сильный духом – и субъект, в зависимости от ситуации способный и на доброе дело, и на бесчестный поступок.

Не все одинаково благосклонно относились и к власти, виня ее за сломанную собственную судьбу или судьбу своей семьи, – незаконно репрессированные, раскулаченные, спецпереселенцы. В связи с этим в архивных документах зафиксированы многочисленные, приводимые и в настоящей книге, факты измены Родине со стороны штрафников, дезертирства, бесчинств, от которых страдало мирное население. В то же время не они определяли моральный облик личного состава, а куда более массовые проявления штрафниками подлинного героизма, стойкости, самопожертвования.

Состояние дисциплины и правопорядка. Дисциплинарная практика

На штрафные формирования в полном объеме распространялись требования Дисциплинарного устава Красной армии.

Бывший командир ОШР 13-й армии И.Н. Третьяков вспоминал в письме к автору: «Как обращались с личным составом? Так, как положено обращаться с подчиненным, с человеком, живущим рядом. Об этом еще при моем назначении говорил мне командарм генерал Пухов… Службу и быт организовывали согласно уставам, политико-воспитательная работа велась, как обычно в армейских условиях. Упреков бойцам со стороны командиров, что они, мол, осужденные и находятся в штрафной, не позволялись. Обращались по-уставному: “Товарищ боец (солдат)”»[328].

При этом фронтовик справедливо оговаривался, что настоящий, волевой, знающий свое дело командир не станет заискивать перед переменниками, не будет искать дешевой популярности, а проявит необходимую требовательность и строго взыщет с подчиненных. При этом учтет обстоятельства, при которых были нарушены закон или устав и личность нарушителя.