Обитель Варн

— Значит, не должен позволять ей задираться.

— Она его подружка, — хитро улыбнулся Гаргу.

Хоф замер на пороге:

— Поэтому она и считает, что ей все позволено. Вожаку не пристало брать молодую

и неопытную в подруги.

— Хочешь сказать ему об этом? — удивился Гаргу. Хоф отвернулся. — Вот, вот и

дралась она, как очень опытная.

— Не преувеличивай, — поморщился Хоф и скрылся в спальне.

Она тяжело приземлилась на детскую площадку и потрогала грудь — внутри жгло.

Может это обида мучает ее? А на что она обиделась? Ах, да, Хоф.

Лесс потрогала раны на лице и учуяла нектар, что припасла в лепестках ногтей.

Кстати. Принялась вылизывать с одной руки, пошатнувшись от слабости, оглядываясь.

И чуть не оглохла от летящего ей навстречу крика:

— Чайка!!

Ломясь сквозь заросли кустов, на площадку выбрался Игнат, рванул к Варн:

— Я знал, что ты придешь, — заблажил в непонятном восторге. Лесс хлопнула

ресницами: чему он радуется?

А тот нахмурился, увидев раны на лице девушки:

— Что это? Господи…кто? — дрожащие пальцы потянулись к лицу, дотронулись и

обожгли. Лесс зашипела, оскалившись. Зрачки парня удивленно расширились:

— Ты шипишь, как рассерженный варан. Больно?

Он сочувствует? Или та несчастная, плаксивая нотка, что дребезжит в его голосе,

называется иначе?

— Тебе нужно обработать раны. Ну, почему, почему ты бродишь по ночам одна?!

Варн презрительно скривилась и, отвернувшись, лизнула нектар в ноготке.

— Господи, ты как ребенок!

Руки парня подхватили ее. Она зашипела от неожиданности и расправила ноготки,

желая вонзить их ему в горло.

— Хочешь убить меня? — прошептали губы у ее лица, обдавая кожу теплом дыхания.

— Я не буду противиться. Но сначала давай приведем тебя в порядок. Смотреть на

тебя больно…

Больно — эхом прокатилось по разуму. Лесс убрала руку от горла Игната, с

любопытством посмотрела в его глаза: `ты чувствуешь боль? Разве и ты ранен?

Какая она — боль'?

Слово будило смутные воспоминания о чем-то очень неприятном, ассоциировалось с

тем жгучим, неуютным, раздражающим ее ощущением, что поселилось в груди. Это и

есть боль? Но как человек может чувствовать то, что принадлежит ей, живет внутри

нее и даже краем не касается его?

Парень нес девушку в темноту, мешая раздумьям шелестом спешных шагов и

сочувственными взглядами. Какой же он странный, этот человечек. Интересно, они

все такие или через одного?

Игнат жил не далеко от той площадки. Метров триста, и они оказались на ступенях

высотного дома с темным пластиком стен. Парень нажал кнопку входа, с трудом

набрав нужный код из-за ноши, но выпустить Варн из рук не захотел.

Лицо Лесс чуть дрогнуло, ноздри настороженно раздулись, когда темное стекло

входа раздвинулось. Человеческое жилище!

Она оттолкнула Игната и спрыгнула внутрь, с любопытством оглядывая залитое

светом помещение со сверкающим полом, в котором отражались маячки потолочных

светильников, силуэты вошедших людей.

Игнат несмело обнял Варн, увлекая к стене. Та раздвинулась, впуская их на

площадку, огороженную прозрачным стеклом, которая взмыла вверх, как только они

встали на нее. Зависла и выпустила их в полукруг помещения, от которого

разбегались коридоры. Игнат набрал еще один код, пробежав пальцами по

зеленоватым кнопочкам на стене и поочередно зажигая их. Стена раздвинулась.

Игнат легонько подтолкнул оглядывающуюся девушку внутрь и закрыл дверь.

Большая комната уходила вправо. Слева, почти у стены витая серебристая лестница

шла вверх, к проему, к вкраплениям круглых светильников на матовом потолке.

— Проходи, — засуетился парень, — располагайся. Я сейчас принесу аптечку и

обработаю раны. Знаешь, я бы с удовольствием встретился с тем, кто так поступил

с тобой. Не подскажешь, где его найти?

Лесс слушала слова человека, не вникая в их смысл, ее привлекало другое:

интерьер.

Огромные, почти от пола до потолка окна, отражали свет в комнате. Стены

зеркальные, темные, с голограммами таким реалистичными, что Лесс и не подумала,

что это не правда. За белым полукруглым диваном виднелся лес. Опавшие листья

покрывали дорожку вглубь, в самую чащу. Деревья шумели, словно боролись с ветром.

Варн зачарованно смотрела на картину и не видела препятствия, а посему решила,

что его нет, и шагнула к тропинке. Бамс! Оттолкнуло ее стекло.

— Ты что, глупышка? Это голограмма, — придержал ее за плечи Игнат, ставя на

столик небольшой чемоданчик. — Чудная ты…

Протянул, разглядывая Лесс, убрал выбившуюся прядку со лба и нежно прикоснулся

губами к виску. Лесс зажмурилась, чувствуя тепло, прижалась к парню.

`Я не человек, зря ты связался со мной', - прошептала, находясь, как во сне.

Игнат замер, осторожно, отодвинул ее от себя, вглядываясь в лицо:

— Ты что-то сказала? Я точно слышал…

`Глупый', - вздохнула Лесс.

Игнат, с минуту не мигая, смотрел в пустые черные зрачки Варн и прошептал:

— Ты передаешь мне свои мысли? Кто ты?

`Я Варн, дурачок'.

— Какая Варн?

`Какая разница? Отстань'

— Ты права, — прикоснулся лбом к ее лбу, провел пальцами по лицу, нежно, еле

касаясь. — Мне все равно кто ты: человек, Варн, чайка, русалочка. Я люблю тебя.

`Что такое любовь'?

— Когда тебя нет, есть только тот, кого любишь.

`Это слепота'.