Облако желаний

Ее тревоги о матери (ну почему у нее не может быть способной справляться самой, счастливой матери, которая бы заботилась о ней, а не наоборот?); ее досада на отца, который мог бы уделять больше времени матери и помогать ей; ее растерянность из-за Билли Гардинера; и все остальные безотрадные вещи, которые происходили в ее жизни – отсутствие денег, дизайнерской одежды, да даже просто приличной одежды; люди, которые могли поверить в то, что она воровка, только потому, что у нее бедная семья; родители, которые толком не говорили по-английски; ее отстойная квартира; то, что родители даже не собирались подавать документы, чтобы сменить их квартиру на какой-нибудь настоящий дом с садом, которые есть в фонде муниципального жилья; то, что у ее родителей не было машины; то, что она никогда не выезжала за пределы страны; то, что у нее никогда не было домашних животных (у нее как-то оказалась золотая рыбка, но это не считается); то, что ей всегда нужно было хорошо себя вести, чтобы не отобрали стипендию, и из-за этого, должно быть, все видели в ней трусиху, которая только и делает, что ищет одобрения других; то, что в школе у нее не было друзей; то, что ей никогда не попасть в художественную школу даже с хорошим портфолио, потому как она лишится дара речи от стеснения и не сможет ничего из себя выдавить на собеседованиях; то, что у нее никогда не было парня и никогда не будет; то, что в детстве у нее была всего лишь одна (поддельная) Барби (с дешевыми волосами, которые все время спутывались).

Затем на нее нахлынула жалость к себе. В ее жизни это было запрещено, другой порядок, который нависал над ней черной тучей – нельзя было чувствовать себя несчастной, ни из-за чего: ты живешь, а значит, у тебя все в порядке, нет, даже – тебе повезло. Какие могут проблемы? Ты жива! Но Ван Ыок хотела большего. Она хотела красоты; она хотела любви; она хотела достатка.

Почему всем вокруг позволено иметь больше, чем достаточно, а ей приходилось мириться с меньшим?

Теперь рыдания сотрясали все ее тело, плечи и грудь тяжело поднимались и опускались, слезы текли ручьями вниз по шее, отчего воротничок платья уже был мокрым; из носа тоже текло. Ван Ыок превратилась в огромную сопливую кучу жалости к самой себе. И она презирала себя почти так же сильно, как жалела. Жалкая размазня! Теперь ей придется весь день ходить с красными глазами, таким же покрасневшим лицом, и все будут знать, что она плакала, а потом все подумают: она и правда виновата.

Вдруг дверь в туалет открылась, и Ван Ыок даже плакать перестала от неожиданности. Она нажала кнопку смыва, чтобы заглушить свои всхлипы, сделала глубокий, судорожный вдох, оторвала кусок туалетной бумаги и высморкалась. Но дверь в свою кабинку не открыла. А потом опять икнула.

– Ван Ыок?

Черт. От него вообще можно как-то отделаться? Она снова икнула.

– Слушай, я знаю, это ты.

– Это женский туалет.

– Да, но здесь только мы с тобой, так что, думаю, ничего страшного.

– Ты ошибаешься.

– Я слышал, как ты плакала.

– Ты не мог бы уйти? Пожалуйста?

– Я просто хочу убедиться, что с тобой все нормально.

– Со мной все нормально.

Ик.

– По твоему голосу не скажешь. Что это там за фигня на доске?

– Я не знаю.

Ван Ыок услышала, как закрывается крышка унитаза.

– Ты же сейчас не пользуешься туалетом? – спросил Билли.

– Нет.

– Это хорошо.

Она подняла глаза. Он стоял на унитазе соседней кабинки и смотрел на нее сверху вниз. Ван Ыок тут же задалась вопросом, как ей вообще пришло в голову пожелать, чтобы Билли Гардинер заметил ее.

Дверь в туалет снова открылась, и до нее донеслись приглушенные голоса как минимум еще двух человек.

– Какого черта ты там делаешь?

Слава богу! Это Лу. Не то что бы Ван Ыок хотелось кого-то видеть. Но она не была уверена в том, что ей удастся отделаться от Билли в одиночку.

– Исчезни, – сказала Сибилла.

Он спрыгнул с унитаза.

– Ван Ыок, ты хочешь, чтобы я остался?

– НЕТ.

– Ладно, тогда увидимся на занятиях.

Дверь открылась и закрылась. Наверное, Билли ушел.

– Ты в порядке? – спросила Лу.

Ван Ыок все еще пыталась справиться с всхлипами и выровнять дыхание.

– Да, – ответила она, но голос немного дрожал.

– Я схожу за глазными каплями, – сказала Сибилла. – Сейчас вернусь.

– Что случилось? – спросила Лу, когда Сибилла ушла. – Что это за фигня висит на пробковой доске?

Ван Ыок открыла дверцу и по сочувственному выражению, появившемуся на лице подруги, поняла, насколько паршиво выглядит. А потом она увидела свое отражение в зеркале.

– О, нет!

– Не волнуйся, Сиб скоро вернется. А пока умойся холодной водой, и мы поговорим.

15

Рассказать Сибилле и Лу истинную историю волшебного кардигана было настоящим облегчением, и, хотя ее тело все еще сотрясали икота и всхлипы, Ван Ыок начала приходить в себя после ливня из слез.

Лу внимательно посмотрела на Ван Ыок.

– Я понимаю, тебе не нравится говорить перед посторонними, но ты должна сделать это, чтобы люди узнали, что ты нашла этот кардиган.