Облетая солнце

С самого первого вздоха Пегас был мой — я приняла его жеребенком, когда он родился. Мне было четырнадцать, и я как раз приехала домой на весенние каникулы. Я была счастлива, что оказалась рядом с Кокеткой, когда пришло время родов. После страшного происшествия с Аполло и нашествия муравьев сиафу Кокетка каждый год приносила жеребенка, и ничего ужасного больше не происходило. Однако память о той ночи не покидала меня, и я даже ночевала в ее загоне перед тем, как малыш должен был родиться. Едва жеребенок появился, я сама вскрыла прозрачную оболочку, окутывавшую его, и осторожно вытащила малыша на приготовленную из соломы постельку, взяв за чудесные маленькие копытца.

От счастья, что все обошлось благополучно, меня бил озноб. Я очень волновалась, так как мне впервые пришлось самостоятельно выполнять обязанности акушерки, но все прошло гладко. Отец поступил мудро — он полностью доверился мне и не беспокоил нас до самого рассвета. Он появился, когда солнце уже встало. Увидев меня с Пегасом на руках, прелестный мягкий комок с тонкими сложенными ножками, отец одобрительно кивнул головой.

— Отличная работа, — похвалил он, и я зарделась от удовольствия. Я видела, что он не решается войти в загон, чтобы не спугнуть мою радость, не уничтожить то ощущение великого свершения, которое я ощущала в этот момент.

— Что ж, ты приняла его, он — твой, — решил отец.

— Мой?! — Я не поверила собственным ушам. У меня никогда не было ничего своего, да и откуда? Годами я была счастлива ухаживать за отцовскими лошадьми, кормить их, беспокоиться о них. А теперь это чудесное, волшебное животное, воплощение красоты и грации, принадлежало мне? Я не смела и мечтать об этом и на какое-то мгновение вместе с радостью ощутила отчаяние.

Завершив скачку, мы с Пегасом возвращались домой долгим путем, огибая равнину с севера. Я слышала, что в этих местах недавно появился новый поселенец. Подъехав, я сразу заметила, что так и есть — на соседнем участке красовались высоченные стойки для забора, а вокруг — голая пустынная земля. Проехав вдоль шестов, я вскоре обнаружила и самого фермера. Он стоял без шляпы, широкоплечий и коренастый, держа на плече моток проволоки. Он натягивал проволоку на шесты, закрепляя ее при помощи молотка. Мышцы на загорелых руках рельефно выступали, когда он старательно набрасывал проволоку на шест и прибивал ее. Я подъехала совсем близко, остановившись футах в пяти от него, а он продолжал работать, делая вид, что не замечает меня. Затем наконец обернулся и улыбнулся, взглянув на меня.

— Вы топчете мои угодья, — сказал шутливо. Я заметила, что воротник его рубашки потемнел от пота. Я вполне разделяла его юмор. Какие угодья — вокруг ничего не было. Но, судя по тому, как он аккуратно выставил столбы, можно было уверенно сказать, что однажды тут все будет чудесно.

— Мне кажется, ваш домик не совсем подходящий для этих мест, — кивнула я. Действительно, строение больше было бы уместно в городе, чем в саванне, — с крышей, покрытой тонкими деревянными планками вместо соломы и настоящим стеклом в окнах.

— Да, это все не похоже на поместье вашего отца, — сказал он, и я поняла, что он догадался, кто я такая и откуда приехала. Прикрыв глаза рукой от солнца, он украдкой рассматривал меня.

— Я познакомился с вашим отцом, когда служил в полку добровольцев из Мадраса. Оказался в госпитале.

— Вы были ранены? — удивилась я.

— Нет, банальная дизентерия, — ухмыльнулся он. — Весь полк болел ею. Многие умерли.

— О, это ужасно, — согласилась я.

— Да, верно. — Он кивнул. В его речи явно слышался легкий шотландский акцент. — Однажды мы отправились поохотиться в долину Ронгаи, — продолжил он. — Я помню, видел вас там. С вами был еще такой смазливый местный мальчишка. Вы оба неплохо стреляли из лука. Вы меня не помните? — Он снова улыбнулся.

Я внимательно посмотрела на него — квадратная, чуть выступающая вперед челюсть, сильный волевой подбородок, и при всем этом ярко-голубые глаза. Да, что-то знакомое показалось мне в его внешности.

— Извините, — я пожала плечами, — тут бывало много солдат.

— Вы выросли, — заметил он.

— Отец говорит, что я никогда не перестану расти, — отшутилась я. — Я уже его переросла.

Он опять заулыбался и продолжал смотреть на меня снизу вверх так, что я даже почувствовала неловкость. Он словно ожидал от меня, что я еще скажу или сделаю. А что, собственно? Мне было не так уж много известно о мужчинах и их жизни за пределами фермы. Ночью порой меня посещали смутные мечты о ласках, объятиях, и меня бросало в жар от этих мыслей, хотя я находилась одна в своей хижине.

— Что ж, буду рад увидеться с вами снова. — Он потянулся за мотком проволоки, не отрывая взгляда от моего лица.

— Удачи, — бросила я, разворачивая Пегаса. Я была счастлива наконец-то отделаться от этого типа, оставив его заниматься забором. Бодрой рысью мы с Пегасом направились домой, чувствуя, как поднимавшееся солнце все сильнее палит спину.