Облетая солнце

Он встал и подошел ко мне. Взяв за руки, притянул к себе, успокаивая. Но как только он отошел, его слова потеряли всякий смысл. «Этим все сказано…» А что сказано? Мне трудно было понять, что это значит, — я была слишком юна, у меня не было достаточно жизненного опыта, чтобы с ходу ухватить значимость его замечания. Задавать вопросы я стеснялась. И боялась признаться, что просто боюсь будущего, боюсь, что не справлюсь с данными обещаниями. После ужина ночью я улеглась рядом с ним в постель и ждала. Я чувствовала себя одинокой, слабой, мне хотелось ласки, поддержки. Но Джок и не пошевелился. Осознав это, я ощутила разочарование — призрачная надежда, что все вот-вот наладится, умерла, оставив в сердце пустое промозглое место.

— Пожалуйста, поцелуй меня, — попросила я, чувствуя, что сейчас окоченею.

Он заворочался, повернулся ко мне. Обхватив его за шею, я прильнула к нему всем телом, целуя в губы. Он как-то неловко ответил, но без особого желания, как мне показалось. Меня охватило отчаяние: я прикасалась к его телу, чувствовала его губы, его поцелуй. Но я никак не могла ощутить, что мы одно целое. Он был закрыт от меня и не хотел меня впускать.

Я никогда не проводила столько времени на море, тем более на берегу океана, и мне не понравилось. Меня раздражало, что соль, которой был наполнен воздух, оседает, на коже, и кожа начинает чесаться. Мне постоянно хотелось поскорее принять ванну. Наша кенийская пыль казалась мне куда роднее — я к ней привыкла. У нас воздух был сухой. Здесь же постоянная надоедливая влага скапливалась повсюду — оседала на стены, от нее набухали и не закрывались оконные ставни. Черная плесень пожирала дома, покрывая их ядовитой оболочкой.

— Что-то здесь не так, — заметила я как-то Джоку. — Бомбей буквально затапливают дожди, а когда мы вернемся домой, то будем ожидать их с надеждой и радоваться, если они пойдут.

— Ну, ты же не думаешь, что Индия похитила дожди в Ньери, — хохотнул он. — Пока мы здесь, постарайся найти что-нибудь хорошее в том, что тебя окружает.

Поначалу Джок наслаждался ролью гида, с гордостью показывая мне местные базары, окутанные густым ароматом карри и соусов чатни из жареного лука. Он показывал мне уличных музыкантов, полуголых, в тюрбанах, и рассказывал об их искусстве. Возил меня в клуб игроков в поло, а также в Терф-клуб. Последний показался мне очень богатым, а ухоженный сверкающий зеленый газон перед ним явно заставил бы наши найробские «пастбища» стыдливо покраснеть. Я доверчиво держала его за руку, слушала его рассказы, стараясь не думать о проблемах между нами. Весь день мы были неразлучными молодоженами, но как только наступал вечер, все опять повторялось с начала — Джок отдалялся от меня, и я оставалась в одиночестве.

Мы были женаты уже несколько недель, но случаи, когда между нами происходила близость, можно было пересчитать по пальцам одной руки. Первый произошел во время путешествия на пароходе. Меня замучила морская болезнь, особенно сильный приступ случился во время выхода из Аденского залива в Аравийское море. Я стояла и смотрела на воду, когда вдруг все вокруг буквально перевернулось. Джок проводил меня в каюту, и, прежде чем тошнота и головокружение прошли, мы успели изобразить что-то вроде соития на узкой корабельной койке. Хотя по большей части это скорее напоминало суетливую толкотню локтями, коленями и вечно мешающими подбородками. Все произошло так быстро, что я вообще едва заметила. Закончив, он поцеловал меня в щеку, сказав дежурную фразу:

— Это было великолепно, дорогая.

Что было великолепно, я так и не поняла. Быстро соскользнув с моей койки, Джок нырнул в свою и захрапел, оставив меня все в тех же растерянности и смущении, что и в брачную ночь. Ничто не могло изменить ситуацию, даже алкоголь не действовал. Пристрастие к алкоголю было еще одним неприятным открытием в Джоке. Каждый день в четыре часа пополудни вся семья Джока собиралась на веранде, чтобы выпить коктейль. Я быстро поняла, что это было у них ритуалом, который никто не смел нарушать. Сколько класть кусочков льда, сколько ломтиков лайма, как помешивать, как взбалтывать — все было отлажено до малейших деталей, установлено раз и навсегда и не подвергалось изменениям — даже не вздумайте что-то поменять! Всю веранду наполнял резкий аромат цедры, от которого у меня щипало в горле. Дядя Огден, краснолицый и такой же широкоплечий, как Джок, — большой любитель джина, — неизменно усаживался в любимое кресло под жакарандой[13]. Над его головой беспрестанно перекликались и прыгали галки. Ему они, правда, не мешали.

— У нас в Индии эти птицы — настоящие хранители очага, — сообщил он мне со знанием дела. В его голосе даже проскользнула гордость. — К тому же они приносят большую пользу. Если бы не они, на улицах было бы не пройти от мусора. — Он махнул рукой в сторону забора.

— Вы так считаете? — Мой взгляд упал на одну из птичек. Она радостно рвала на части дохлую мышь, а затем захватила в клюв щепотку бледно-розового песка. — А что это она делает? — поинтересовалась я.