Облетая солнце

Позади конюшни я увидела тропинку — она вела вниз по холму на поляну. Я направила Солджера туда, пустив его рысью. Жеребец обладал широкой спиной и крутыми боками, так что сидеть на нем было удобно, как на стуле. Интересно, какой у него шаг? Я пустила жеребца быстрее — он сразу оживился. В легком галопе шаг у него был легкий и пружинистый, шея расслаблена. Я уже забыла, как это здорово — объезжать новую лошадь. Ощущать, как мощь, напор животного передаются тебе, и ты наполняешься бесстрашием. Солджер бежал все быстрее, мускулы его напрягались, он почти летел. А потом вдруг… остановился. Словно внезапно лопнула пружина. Передние ноги жеребца впились в землю, меня сильно качнуло вперед, и не успела я сообразить, что делать, как он попятился и шарахнулся в сторону с диким ржанием. Я вылетела из седла и грохнулась на землю, ударившись боком. Зубами я прикусила язык, почувствовав привкус крови, бедро буквально разрывалось от боли. Прямо передо мной Солджер снова пронзительно заржал и попятился прямо на меня. Я пригнулась, так как знала, что он может лягнуть. Но спустя мгновение Солджер умчался прочь. И только тогда я увидела причину его поведения — рядом со мной, всего в пятнадцати футах, свернулась змея. Она лежала, как толстая черная лента, и явно нацелилась на меня. Едва я пошевелилась, как верхняя часть ее длинного тела вскинулась с невероятной быстротой. Вокруг горла раздулся полосатый капюшон — это была… кобра. У нас в Нджоро они не водились, и я никогда раньше не видела такой особи — с полосатым окрасом, как у зебры, и заостренной, точно наконечник стрелы, головой. Когда-то отец рассказывал мне, что большинство разновидностей этой породы змей способны распрямиться полностью за мгновение. Некоторые брызжут ядом и нападают, но большинство стараются избежать конфронтации.

Я лихорадочно соображала, что делать. Около моей руки лежал крючковатый сук махагона. Я могла бы дотянуться до него и постараться защититься, если змея бросится на меня. Я напряглась, сосредоточенно наблюдая за ее движениями. Две черные бусины — холодные, блестящие глаза. Раскачиваясь, змея явно испытывала меня, ее длинный раздвоенный язык то и дело показывался из пасти и вибрировал в воздухе. Боясь дышать, я очень медленно шевельнула рукой, пытаясь дотянуться до палки.

— Не двигайтесь, — вдруг неожиданно раздался сзади голос. Я не слышала шагов, но кобра поднялась еще выше, завидев другую цель. Чуть не половина ее тела взметнулась с земли, желтое брюхо в разводах мерно качалось перед моими глазами. Змея раздула капюшон — явное предупреждение, что она вот-вот бросится. Закрыв глаза и обхватив руками голову, я откинулась назад. В это мгновение прозвучал выстрел — так близко, что у меня зазвенело в ушах. Не успел звук первого выстрела рассеяться, как Денис бросился вперед и выстрелил еще раз. Оба выстрела достигли цели. Вторая пуля попала в капюшон змеи — темные куски тела полетели в пыль, мешаясь с яркими брызгами крови. Змея рухнула на землю и затихла. Денис повернулся ко мне.

— С вами все в порядке? — спросил он, точно ничего особенного не случилось.

— Похоже, да, — сказала я уверенно. Когда я попыталась подняться, резкая боль пронизала ногу. В бедре точно полыхал огонь, жгло нестерпимо, нога подгибалась.

— Этот тип змей обычно не съеживается, завидев опасность, и не избегает столкновений, — продолжил Денис. — Хорошо, что вы не наделали глупостей.

— Но как вы нашли меня? — удивленно спросила я.

— Лошадь вернулась одна. Я сразу понял, что вы не могли просто свалиться с седла, без веской причины. И пошел по следу.

Он объяснял деловито, невозмутимо.

— Вы так говорите, словно вам каждый день приходится совершать такого рода поступки, — заметила я смущенно.

— Нет, не каждый день. — Он усмехнулся и тут же осведомился: — Ну что, возвращаемся?

Хотя я могла бы идти сама, Денис настоял, чтобы я опиралась на него. Взяв его под руку, я вдыхала сладковатый запах хлопка, исходящий от воротника рубашки, запах его кожи. Меня поразили его твердость, надежность, здравомыслие. Он вел себя невероятно хладнокровно, а когда видел цель и сосредотачивался на ней — больше ничего не существовало. Он обладал поразительным самообладанием, пожалуй, я не встречала иного человека, владеющего подобным качеством.

До дома мы добрались довольно быстро. Беркли выбежал нам навстречу. Он был крайне встревожен. Ди тоже был здесь.

— Какого черта ты затеял эти дурацкие испытания, рискуя жизнью моего лучшего тренера? — опросил он Беркли, недовольно сдвинув брови над переносицей.

— Со мной все в порядке, — громко заявила я. — Ничего особенного не произошло.