Облетая солнце

Весь остаток дня Карен была занята приготовлениями к приезду Дениса. Она обдумывала меню и заставила слуг прибрать весь дом. Наконец на пороге снова показался сомалийский слуга Дениса, а вскоре вслед за ним появился и сам Денис — промокший до нитки, но в отличном настроении. Он подъехал верхом, абсолютно невозмутимый, а его сомалийский помощник Биллеа бежал за ним пешком — такой же невозмутимый и стойкий.

— Мне даже совестно прятаться здесь от дождя, когда вы вовсе не обращаете на него внимания, — заметила я после того, как мы поздоровались.

— Я не рассказывал вам о ливнях, когда нам приходилось буквально плыть, вода доходила лошади чуть ли не до ушей? — Он взглянул на меня, прищурившись, и сорвал шляпу с головы — вода полилась потоком с полей. — Как бы то ни было, рад встретить вас здесь.

Карен быстро утащила Дениса в дом, чтобы он мог привести себя в порядок перед обедом, а я осталась в библиотеке, с удивлением поймав себя на том, что я очень нервничаю. Я толком не могла понять почему. Но пока я листала какой-то роман Теккерея и книги о путешествиях, которые Карен подобрала для меня, я поняла, что совершенно не вникаю в содержание. Маленькая сова Минерва внимательно наблюдала за мной со своего насеста и смешно поворачивала голову. Она была похожа на крупное яблоко в перьях, которому приделали блестящий клювик, похожий на крючок-шатлен. Я подошла к ней и попробовала погладить ее кончиками пальцев, как это делала Карен, демонстрируя, что я — друг. Она сначала насторожилась, но потом поддалась. Глядя на книги, сложенные стопкой, я думала, что мои чувства — это большая дерзость с моей стороны. Карен и Денис оба настолько интеллектуальны, им ничего не стоит обнаружить, что я недоучка. Сейчас я жалела, что не взяла на себя труд поучиться несколько лет в школе и приобрести знания, отличающиеся от тех, которые я получила на ферме и в походах с Киби. Наверняка я бы от этого не умерла. Я настолько сильно стремилась скорее вернуться домой, к той жизни, которая была мне знакома, что и представить себе не могла, что книги чем-то могут быть мне полезны. А теперь уже было слишком поздно. Можно было бы, конечно, постараться и выучить несколько умных фраз из Теккерея, и даже блеснуть за обедом. Но это была бы фальшивка, игра, жалкое подражание Карен. «Дура», — рассердилась я на себя. Минерва вытянула лапку и царапнула меня желтым коготком. Хорошо это или плохо — я есть кто есть. И пусть так оно и будет.

Проведя несколько недель в саванне, Денис не мог наговориться. Наслаждаясь ароматной томатной водой, бланшированным салатом и палтусом в голландском соусе, который буквально таял во рту, он рассказывал о своем путешествии по северной части страны. Около Элдорета он остановился в домике, который ему принадлежал, и там ему пришлось увидеть, как туристы охотятся на диких зверей, используя автомобили, и оставляют туши гнить под солнцем.

— Боже мой, — я никогда ни о чем подобном не слышала, — но это же настоящая бойня.

— Во всем виноват Тедди Рузвельт, — откликнулся он. — Эти фотографии, на которых он рядом с убитым слоном, точно разбойник какой-то. Все стало очень просто и на показ.

— Я думала, он охотится, чтобы собрать какие-то экспонаты для музея, — заметила Карен.

— Забота о музеях — это обман, — решительно ответил Денис и, отодвинувшись от стола, закурил сигару. — У него исключительно спортивный интерес. Меня заботит не столько сам Рузвельт, сколько то, чему он положил начало. Животные не должны погибать ради забавы. Только потому, что кто-то выпил лишнего и ему пришло в голову пострелять.

— Надо полагать, будет принят закон, — предположила Карен.

— Возможно, — согласился Денис. — Но пока я очень надеюсь, что мне не придется столкнуться с одним из таких весельчаков, иначе я просто за себя не отвечаю.

— Ты просто хочешь, чтобы рай сохранился как можно дольше. — Темные глаза Карен мерцали в свете свечей. — Денис хорошо помнит, как все здесь было в самом начале, — сказала она мне.

— Я тоже помню, — ответила я. — Это трудно забыть.

— Тут у нас побывала мама Берил, — сообщила Карен чуть погодя. — Я предполагала, что она поселится в Мбагати.

— О, — удивился он. — А я так понял, что ваша мама умерла.

— Но это недалеко от истины, — ответила я. — Она уехала отсюда, когда я была совсем маленькой.

— Я бы не смогла жить без маминой любви, — сказала Карен. — Я пишу ей каждую неделю, по воскресеньям, и очень жду письма, которые она мне посылает. На этой неделе я расскажу ей о вас и о том, что вы похожи на Мону Лизу. Может быть, вы когда-нибудь позволите мне написать ваш портрет? Из вас бы получилась прекрасная модель, я хочу написать вас с таким выражением, как сейчас, — прелестна, слегка растерянна.

Я вспыхнула, услышав ее описание. Ее проницательность поразила меня. Она говорила так откровенно. Ее взгляд, казалось, проникал в самую глубь души, ничего нельзя было утаить от нее.

— Неужели все это написано у меня на лице? — ответила я удивленно.