Облетая солнце

— Простите, не обращайте на меня внимание. Меня очень интересуют люди, — призналась она. — Они таят массу секретов. Подумайте об этом. Половину времени мы вообще представления не имеем, что мы делаем, но все-таки как-то живем.

— Это так, — произнес Денис. — Искать что-то очень важное или блуждать, сбившись с дороги, — частенько одно и то же.

Он потянулся с грацией породистого кота, который нежится на солнышке.

— Порой нельзя четко увидеть разницу, во всяком случае, это не дано несчастному скитальцу. А кстати, — он подмигнул мне едва заметно, — как насчет истории? Ни одного ужина без интересной истории — я предупреждал.

Вопрос не прозвучал неожиданно — я думала, что рассказать им, и остановилась на случае с Пэдди, на моей поездке с отцом на ферму Элкингтонов. Желая заинтересовать их, я описала все с самого начала, очень подробно и неторопливо, — все, что помнила. И как мы ехали с отцом со станции на ферму, и какие истории он рассказывал мне о львах. Описала Бишона Сингха и его огромный тюрбан. Кусты крыжовника и резкие удары элкингтонского кибоко. Через некоторое время я так погрузилась в эти воспоминаниями, что они нахлынули и затопили меня целиком, заставляя переживать их заново.

— Я представляю, как вы испугались, — произнесла Карен, когда повествование завершилось. — Не каждый справится с таким испытанием.

— Да, испугалась, — подтвердила я. — Но позднее я подумала, что это было своего рода посвящение, инициация.

— Клянусь, это было очень важно для вас. У всех случаются такие моменты, хотя и не всегда столь драматичные. — Денис сделал паузу, глядя на огонь. — Вы правы, нас испытывают, и это нас меняет, я думаю. Чтобы осознать, что это значит, надо рисковать.

На несколько мгновений в комнате все стихло. Я обдумывала то, что сказал Денис. Они оба молча курили. В конце концов Денис достал из кармана коричневого бархатного пиджака небольшой томик стихов.

— Когда я был в Лондоне, я нашел это сокровище в книжной лавке, — сообщил он. — Книга называется «Листья травы».

Он открыл заложенную страницу и протянул книгу мне.

— Пожалуйста, прочтите.

— О нет, пожалуйста! Я не умею читать стихи. Я все испорчу.

— Не испортите. Думаю, это написано специально для вас.

— Нет, нет. — Я покачала головой.

— Прочти ты, Денис, — попросила Карен. — В честь Берил.

— Мне кажется, что я близок к животным.Они очень спокойны и независимы.Я могу стоять и смотреть на них часами.

Они воспринимают жизнь как должноеИ по ночам спят, а не скорбят о своих грехах.[14]

Он прочел эти строки как-то просто, без особой театральности, но в них чувствовался магнетизм и драматическая напряженность. Стихотворение повествовало о том, насколько естественно бытие животных и как их жизнь отличается от той, которую ведут люди, обуреваемые жадностью, жалостью к себе и пространными размышлениями о недоступном Боге. В этом стихотворении действительно открывалась истина, в которую я верила. Закончил он пассажем:

— Красота жеребца притягательна.Он горяч и всегда охотно отвечает на ласку.Его голова отмечена высоким лбомИ подвижными, изящными ушами.

Ноги у него стройные, а хвост касается земли.Глаза так и лучатся озорством.[15]

— Чудесно, — произнесла я. — Я могу взять это на время?

— Да, конечно. — Он протянул мне томик стихов, легкий, как пушинка. Обложка еще хранила тепло его руки.

Я пожелала Карен и Денису спокойной ночи и направилась к себе в комнату. Склонившись к лампе, я читала чудесные строки. Дом затих. Спустя некоторое время я услышала звуки, доносящиеся из холла. Мбогани не очень велик размером, и что это за звуки, можно было определить безошибочно — Денис и Карен занимались любовью.

Я отбросила книгу, чувствуя неожиданное волнение. Я была уверена, что они — близкие друзья. А, собственно, почему я так думала? Может, потому, что Бликс так запросто произносил имя Дениса, когда приехал сюда. Но возможно, это могло означать только то, что он вовсе не возражает против того, чтобы Денис занимал это место в жизни Карен. И чем больше я думала об этом, тем больше приходила к мысли, что эти двое были просто предназначены друг для друга. Они оба были красивы, начитанны, развиты. «Полны, как глубокие речные воды», как выразились бы масаи. И не имело никакого значения, что Беркли сказал о Денисе, будто он неуловим для женских чар. С Карен он имел совершенно очевидную связь. Это стало мне совершенно ясно.