Обманутые иллюзии

– Так, стало быть, – Роксана поджала губы, почувствовав очередное предательство, – вы заодно с ними.

– Это ведь не игра в футбол, и я не болельщик, Роксана. – Так как Элис больше всего на свете ценила дружбу, она положила руку на Роксанины застывшие пальцы. – Что бы вы ни сделали, все мы будем за вас. Независимо от того, согласны мы с вами или нет.

– А вы не согласны.

Вздохнув, Элис покачала головой.

– Не знаю, как бы я поступила в вашей ситуации. Только вам одной известно, что творится у вас в душе. Я могу сказать, что Люк за ту неделю, что я его знаю, успел мне понравиться. Мне нравятся его сила, отчаянность, целеустремленность. Некоторые из этих черт привлекают меня и в вас.

– Значит, вы хотите сказать, что я должна приблизить его и доверить ему Ната.

Здесь трудно давать совет, подумала Элис. Интересно, почему многие так любят это занятие.

– Я хочу сказать, что вам следует сделать то, что вы считаете правильным. Но что бы вы ни сделали, факт остается фактом: Люк – отец Натаниеля.

* * *

Люк, Люк, Люк. Роксана кипела от злости, когда он вместе с Лили показывал номер под названием «Женщина в стеклянном ящике». Мышка вместе с Джейком стояли в стороне. Они оторвались от своего электронного прерывателя, над которым сейчас работали, чтобы посмотреть этот номер.

Стоило Люку вернуться, как он тотчас же стал солнцем, а все остальные стали обращающимися вокруг него планетами. Почему это произошло? Сие обстоятельство выводило ее из себя.

Все было не так, как хотелось. Они репетировали в его огромной гостиной с высокими потолками и роскошной лепниной на них. Внезапно они оказались на его территории и выполняли его команды. Динамики стереосистемы изливали звуки рок-музыки. Он подстраивался под ритм песни Брюса Спрингстина «Рожденные странствовать». Они всегда работали под классическую музыку, подумала Роксана, засунув руки в карманы своих спортивных брюк. Всегда. Ее еще больше раздражало, что рок его устраивал и подходил к номеру.

Все было быстрым, захватывающим, сексуальным. Все, что он делал, можно было охарактеризовать этими тремя словами. Она слишком хорошо знала, что публика будет в восторге от такого номера. И это еще больше портило ее и без того плохое настроение.

– Хорошо. – Люк повернулся к Лили и поцеловал ее в раскрасневшуюся щеку. – Время, Джейк?

– Три минуты сорок секунд. – Он только остановил секундомер.

– Я думаю, можно еще десять секунд срезать. – Несмотря на включенную вентиляцию, он истекал потом. Тем не менее ему нравилось вести этот номер на бешеной скорости, и он жаждал сделать его еще более коротким.

– Выдержишь еще один прогон, Лили?

– Конечно.

Конечно, ухмыльнувшись, подумала Роксана. Для тебя, Люк, – все, что только захочешь. И когда только захочешь. Она возмущенно повернулась и ретировалась в дальний угол комнаты. Она собиралась заняться номером «Вращающийся кристалл», на отработку которого ей не хватило времени перед последним представлением. Там, возле массивного камина, стоял длинный раскладной стол с готовым для репетиции набором подставок.

Ей особенно нравился кристалл, сделанный в форме бриллианта и отливающий всеми цветами радуги. Она взяла его в руку. Весил он, как оказалось, немало. В ее воображении возникли мелодии Чайковского, затемненная сцена, голубоватый свет скрещенных лучей прожекторов и она сама в сверкающе-белом наряде.

Она выругалась, когда ее мечтания разбил первый аккорд Спрингстина.

Люк услышал брошенный ему злобный выкрик и улыбнулся.

– Мышка, а как насчет того, чтобы заняться левитацией? По-моему, у нас есть для нее музыка.

– Разумеется. – Мышка услужливо поплелся выполнять поручение.

– Выходит, ты водишь всех на поводу? – сказала Роксана, когда Люк подошел к ней.

– Это называется «взаимодействие».

– У меня есть другое название. Самоуничижение. Пресмыкательство.

– Стало быть, у тебя целых два названия. – Он закрыл своими руками ее руки, лежавшие на кристалле. – Посмотри на все с другой стороны, Рокс. Как только мы с этим разделаемся, ты можешь даже ко мне не подходить. Если не захочешь.

– Я подумаю. – Уж лучше думать об этом, чем о том, что сейчас, когда соприкоснулись их руки, ее кровь вскипела. – Я хочу поподробнее узнать об уайаттовском деле. Ты его от меня скрываешь, а мне это не нравится.

– Это ты скрываешь, – ровным голосом произнес он, – а не я.

– Не понимаю, о чем ты говоришь. – Она отвела глаза.

– Понимаешь. Понимаешь. Есть что-то такое, о чем ты мне не рассказываешь. Что-то, из-за чего все дрожат. Как только расколешься, мы проясним ситуацию.

– Расколюсь? – Она метнула смертоносный взгляд в его сторону. – И что же это такое я тебе не рассказываю? Что же это может быть? Давай подумаем… может быть, то, что я тебя ненавижу?

– Нет. – Он опередил ее, проведя ладонями по предплечьям. Ее руки не успели оторваться от кристалла. – Ты уже целую неделю стараешься меня в этом убедить. Но ведь ты ненавидишь меня, только когда сама себя заставляешь об этом думать.

– Но это происходит так естественно. – Она улыбнулась, улыбка ее была сладкой, как намазанное медом лезвие ножа.