Обманутые иллюзии

– Знаешь, что я думаю, – сказал Люк, взяв свежую кружевную салфетку и смахнув ею слезы с лица Лили. – Я думаю, что ты так же измоталась, как и Макс. Тут и Роксанино окончание учебы, и подготовка к летнему турне. А я – стой! – Он схватил ее за руку и повернул ее ладонью кверху. – Я вижу долгое путешествие по морю, – продолжал он, пока Лили шмыгала носом. – Лунные ночи, соленые бризы. Романы, – он подмигнул ей. – И потрясающий секс.

– Ты ведь не гадаешь по руке.

– Ты же меня учила. – Он поцеловал ее ладонь, затем их пальцы сплелись. – Ты самая прекрасная женщина из всех, которых я когда-либо знал, и Макс любит тебя – почти так же, как я. Эй, только, пожалуйста, не раскисай опять, ладно?

– Ладно. – Она сердито смахнула слезы. – Ладно.

– Я хочу, чтобы ты верила мне, когда я говорю, что все будет нормально. Уедем ненадолго, отдохнем, шампанского попьем на корме.

– Может быть, ему просто надо отдохнуть. – Она в последний раз пожала плечами и вздохнула. – Я ведь не собиралась плакаться тебе в жилетку, Люк, правда не собиралась. Но я ужасно рада, что застала тебя дома.

– И я рад. А плакаться можешь, когда захочешь.

– Пойду я. – Утирая слезы с ресниц, она распрямилась. – Так ты точно не хочешь, чтобы я помогла тебе собраться?

– Уже все собрано. Я так же жажду уехать завтра утром, как и ты.

– Я-то мечтаю. – Успокоившись, она взяла стакан с лимонадом и сделала глоток, чтобы промочить пересохшее горло. – Правда, еще ни одной вещи не уложила. Роксана так аккуратненько все сложила и всего в два чемодана. Не представляю себе, как у нее это получается.

– Этот ребенок страдает манией организованности с восьмилетнего возраста.

– Хм-м. – Она сделала еще один глоток и посмотрела на Люка. – Но ей уже не восемь. Тебе еще предстоит увидеть вечернее платье, которое она купила для капитанского приема.

Люк лишь пожал плечами и откинулся.

– А как насчет тебя? Есть ли в этих вот мешках какие-нибудь пикантные наряды?

– Есть кое-что.

Зная, насколько Лили любит демонстрировать свои покупки, Люк подыграл ей.

– Покажешь?

– Может быть. – Она захлопала еще влажными ресницами и опять поставила стакан на место. Ее взгляд скользнул по письму, которое лежало у него на столе, она снова посмотрела на него и оцепенела.

– Кобб. – Голос ее задрожал. – Ты что, пишешь ему письма?

– Нет, не пишу. – Мысленно проклиная себя, Люк скомкал письмо и засунул его в карман. – Это ерунда, все нормально.

– Не надо мне врать. – В ее голосе внезапно появились металлические нотки. – И никогда мне больше не ври.

– Я не вру. Я сказал, что не пишу ему.

– А что же тогда в конверте?

Его застывшее лицо побледнело.

– К тебе это не имеет отношения.

Она промолчала, но на ее заплаканном лице играли самые разные чувства.

– Ко мне имеет отношение все, что связано с тобой, – спокойно произнесла она, вставая с кресла. – А вернее, мне так казалось. Я, пожалуй, пойду.

– Не уходи. – Он не мог удержаться, чтобы не выругаться, и взял ее за руку. – Черт возьми, Лили, не смотри на меня так. Только я знаю, как вести это дело. Оставь это мне.

– Разумеется. – Она, как и многие женщины, умела, оставаясь приятной во всех отношениях, разбить мужчину в пух и прах. – Придешь к нам домой к восьми. Нам не хочется опаздывать на самолет.

– Да пошло оно все к чертям. Плачу я ему, понятно?! Посылаю ему иногда деньги, и он оставляет меня в покое. – Взгляд его был убийственно суровым. – Он всех нас оставляет в покое.

Кивнув, Лили села вновь.

– Он тебя шантажирует?

– Мягко говоря. Можно сказать, безобидно говоря. – Разозлившись на самого себя, Люк подошел к окну. – Я могу позволить себе быть мягким и вежливым.

– Почему?

Он лишь покачал головой. Ни ей, ни кому бы то ни было он не поведал бы об этом. А еще о том, что случилось с ним, о тех кошмарах, которые преследовали его в течение двух дней после того, как обнаружил пустую белую открытку в своем почтовом ящике.

– Пока ты будешь платить ему, он не отстанет, – тихо произнесла Лили за его спиной. Мягким движением она опустила руку на его плечо. – Он не оставит тебя в покое.

– Может быть, и не оставит. Но он знает кое-что, о чем мне довольно-таки стыдно рассказывать, и поэтому я готов платить ему, чтобы никто ничего не знал.

Чечеточники разошлись по другим местам, подумал Люк. Голуби летают по парку.

– Он может пойти на любой подлог, смешать правду с ложью так, что мне жить не захочется. Вот я и плачу каждый раз по нескольку тысяч за это воображаемое спокойствие. И считаю, что плачу не зря.

– И ты уверен, что он больше ничего тебе не сделает?

– Нет. – Он обернулся, скулы его ходили ходуном. – Не уверен. А еще хуже то, что я не знаю, кому он еще может навредить. Но я не стану испытывать судьбу, Лили. Даже ради тебя.

– А я тебя и не прошу. Я только прошу тебя доверять мне и приходить ко мне со своими бедами. Всегда. – Она поднялась на цыпочки, чтобы поцеловать его в щеку. – Я знаю, что я глупая, легкомысленная…

– Прекрати!

Она только засмеялась.