Обнажённые ритмы

Характерная техника стиха в негристской поэзии идёт рука об руку с излюбленной и довольно традиционной тематикой. В её фокусе — прежде всего темы, связанные с многовековым рабством негритянского народа и неравноправным положением афроамериканцев в наши дни, хотя следует подчеркнуть, что расовая дискриминация в основном является продуктом североамериканской «культуры» и для большинства испаноязычных стран Латинской Америки нетипична, — по крайней мере, в таких острых и беззастенчивых формах, как это имеет место в США. Рабство было отменено в большинстве стран Латинской Америки, за исключением Бразилии и Кубы, ещё в первой четверти XIX века, однако жгучее воспоминание о нём до сих пор тяготеет над значительной частью негритянских поэтов американского континента. Существует ощутимая и живая связь между такими несхожими стихотворениями, как «Девчонка Фуло» бразильца Жорже де Лима, где звучит камерная тема физического унижения девушки-негритянки рабовладельцем-хозяином, и «Чернокожий брат» кубинца Рехино Педросо или «Литтл-Рок» Николаса Гильена, где тема расового неравноправия приобретает широкое политическое звучание. В реакции афроамериканских поэтов на позорные явления рабства и дискриминации можно разглядеть целую гамму чувств — от выражения покорности и смирения, веками насаждаемых колонизаторами, до непримиримой ненависти к угнетателям и открытого призыва к мятежу. Мотивы покорности и смирения — наследие недавнего прошлого — довольно отчётливо звучат в таких стихотворениях как «Выпей залпом» Андреса Элоя Бланко и «Негр, у которого ничего нет, пришёл в твой дом» Мануэля дель Кабраль. Но «кротость» и «безгневность» американского негра, о которых с искренней симпатией говорит Кабраль, как в поэзии, так и в реальной жизни постепенно уступают место выражению ярости и протеста, всё больше определяющих общую тональность афроамериканской поэзии:

Прошли века,

а мой народ, как прежде,

жуёт изглоданную жвачку нищеты.

Но хватит!

Скоро всё, что нас калечит,

что страхом застилает нам глаза,

всё рухнет!

Всех идолов, придуманных нарочно,

чтобы держать нас в постоянном страхе,

мы вышвырнем

вот этими руками,

мы вырвем прочь,

как сорную траву.

(Хосе Родригес Мендес "Поэма о сахарном заводе". Перевод Н. Воронель)

Бунтарские ноты слышатся и в стихах венесуэльца Мигеля Отеро Сильвы («Корридо негра Лоренсо») и, конечно, в дореволюционном творчестве Николаса Гильена.

Тема рабства, словно кошмарный сон, вновь и вновь оживает в произведениях многих афроамериканских поэтов: тут и трагедия старого, дряхлого негра, которого вместе с семьёй продаёт хозяин (народное— «Франсиско Морено»), тут и слёзы маленького африканца, несправедливо избиваемого хозяйкой (Луис Кане «Песня избитого негритёнка»), тут и нечеловеческая скорбь обезумевшего от горя раба перед прахом сожжённого товарища (Андрес Синкуграна «Крик чёрной кожи»).

Однако прошлое преломляется в афроамериканской поэзии не только в своем трагическом аспекте. Наряду с описаниями мук и унижений рабства в стихах некоторых поэтов двадцатых-сороковых годов становится традиционной и тема легендарной прародины афроамериканцев, тема Африки, тема расового своеобразия человека с тёмной кожей. В такого рода поэзии, часто лишенной социального содержания, Африка — в то время ещё надежда колониализма — представляется читателю как обетованная, призрачная страна, заповедник древних ритуалов и обычаев, земной рай; там, и только там, африканец может чувствовать себя нравственно и физически свободным. «Расовый» негризм, в противоположность негризму социальному, довольно характерен, в частности, для негритянской литературы Гаити, хотя некоторые его проявления можно найти и в отдельных стихотворениях «испанских» Антил (Хосе Мануэль Поведа «Крик предков», Луис Палес Матос «Танец негров», Адальберто Ортис «Дань» и др.).