Обратная случайность. Хроники обывателя с примесью чертовщины. Книга первая. Встречи и знакомства

Продолжалось это несколько лет, но старание принесло плоды, и постепенно, годам к шестнадцати, я стал обычным нормальным человеком. Полной победы не было, пробелы остались, кое-что осилить не удалось, но на общий уровень это уже не влияло, и жить не мешало.

Например, музыка. Несмотря на старание и прилежание, я остался музыкальным балбесом. Научиться чувствовать красоту музыки оказалось труднее, чем штудировать словари, и я застрял где-то на уровне «Ой мороз, мороз» и «Гоп со смыком». Между тем, у меня приличный музыкальный слух, что зафиксировано скрипачом профессионалом, на пенсии подрабатывавшим учителем пения в нашей школе. К делу я подошёл серьёзно и основательно. Начал с консультаций у этого преподавателя, и строго следовал его рекомендациям, даже пел в школьном хоре, хотя и недолго. Человек он был добрый, и пытался искренне помочь, но что-то не клеилось. Сокрушенно вздыхая, он бывало, говорил,

– Деревянный ты Родион. Вот есть художник, а есть фотограф, так ты в музыке фотограф, внешнее схватываешь. Память у тебя хорошая и слух имеется, ты даже можешь научиться играть на чём-нибудь, но играть ты будешь механически, попугайски, без души.

– А что же делать?

– Слушай классическую музыку, да любую впрочем. Много слушай, возможно, понимание пробудится и почувствуешь.

Источников настоящей музыки было не густо. Радиопередачи и музыкальные фильмы. Я их старался не пропускать, но самым доступным и простым средством оказались грампластинки. И всякими путями я начал из них создавать свой фонд. В ту пору у народа этого добра было навалом. Стоили пластинки недорого, и их частенько выписывали целыми партиями через посылторг. Я их выменивал у знакомых ребят на резину для рогаток, пули, порох и прочий дефицит. Вот диалог моих приятелей,

– Привет Юрка!

– Здорово Мерин.

– Слушай, у тебя дома пластинки есть?

– Имеются.

– Много?

– Да. Немало всяких.

– Так может там есть этот,… Брамец, нет, Брамс?

– Не знаю. А чё это? Танец?

– Нет, это человек. Композитор. Классный, нет, классический. Сходи домой, посмотри.

– А зачем он тебе?

– Да это не мне. Это Родьке. Он пообещал мне за этого Брамса новый отражатель на «Даймона». У него уже много этих, классических. А какие у них фамилии чудные! Хочешь, верь, хочешь, нет, но сам читал. Только подумай – Мусорский. Ну, Глинка и Сметана еще, куда ни шло, так есть Страус, Глюк, Бах, а один так совсем Глист. Или Лист? Не, наверно Глист. Вон по Кирова Червяковы живут, фамилия понятная, а что за фамилия Лист? Таких и не бывает.

– Много ты понимаешь, какие фамилии бывают. Если б я тебя не знал, то тоже подумал бы, что не бывает фамилии Мерин.

– Тут особый случай, потому что моя фамилия искусственная.

– Это как?

– Да вот так. Дед мой старый, ещё при царе жил. Он мне и рассказал про этот дурацкий случай. Все наши предки от века были Тюрины. А когда дед паспорт выправлял, то у писаря с похмелья буквы в глазах мельтешили, вот он их и перепутал, и вместо Тюрин получился Мерин. Ошибку заметили, и на другой день дед пошёл к нему и попросил исправить. Писарь сказал, что документ исправлять не положено, а за новый запросил три рубля. Деньги по тем временам немалые, и дед пожадничал. А теперь из-за тех зажиленных трёх рублей мы все стали Меринами.

– Подожди, а у тебя самого разве дома нет пластинок?

– Есть, только к ним доступа нету. Как-то я набрал их штук двадцать, и мы с Колей Чернопузом стали на выгоне эти пластинки запускать – кто дальше. Красиво летают. А мать застукала, палки дала, и заперла пластинки под замок.

– А Родиону-то они зачем? Тоже запускать? Так не всё равно ему, Брамс это, или кто другой?

– Да не, он их слухает.

– Во, дела! А зачем?

– А кто его знает? Это ж Родион! Я видел, как он крутился возле учителя пения. Наверное, хочет выучиться на скрипке. А сейчас того, …вникает.

– Так может он не только Брамсом интересуется?

– Конечно. Неси что есть, он всё подряд возьмёт.

– Слушай, а может он, и на марки будет меняться? У него классные имеются.

– Наверно будет. У него сейчас пластинки на первом месте.

– Ну, тогда я побежал за ними, пока он не передумал.

– Подожди Юрка, если Брамс попадётся, то отдай мне. Я за него старую монету отдам.

– Ладно.

И я действительно вникал, вернее, пытался вникнуть в музыку. Изнывал перед проигрывателем, а для более полного погружения читал биографии композиторов и прочие сведения о музыкальной культуре. Но, увы, количество не перешло в качество. Чувство не пробудилось. Тем не менее, усилия дали свои плоды, правда, в неожиданном направлении. Незаметно для себя, я вовлёкся и стал коллекционером грампластинок и прочего в этой области. Сейчас в моей скромной коллекции около четырёх тысяч самых разных пластинок и дисков, не считая соответствующей проигрывающей аппаратуры.