Обратный отсчет: Тлакантский синдром

Только увидев, как сужаются и чернеют глаза Иджеса, он вспомнил про сфалт, так и оставшийся в руках, и швырнул в заплечные крепления. Механик шумно выдохнул, показывая пустые ладони. Гедимин повторил его жест и криво ухмыльнулся.

— Прости за дрон. Клоа сожрали, тут рядом гнездо. Вот, что осталось…

Он выгреб было из кармана детали, но Иджес только отмахнулся.

— Ещё не хватало у тебя последнее отбирать! Мы сразу поняли, что дрон — твоя работа, — последний-то сигнал дошёл. Хродмар сто раз сказал, чтоб я не лез, раз тебе даже дрон видеть тошно…

— Взгреет он тебя, — Гедимин покачал головой. — Приказы не выполняешь…

— Чего⁈ — Иджес хихикнул. — Ты, атомщик, говоришь о приказах⁈

Гедимин махнул рукой.

— Я уже не атомщик. Приговор знаешь? Мне тут-то находиться нельзя…

— Сиди сколько хочешь, никто слова не скажет, — быстро проговорил Иджес и протянул Гедимину свёрток. — Маккензи плёл, что ты в Эдмонтон поехал, но мы-то север с югом не путаем! Держи, в общем. Пригодится. Субстрат, чёрный фрил, мея, проволока, металл, сколько собрали, сивертсенит из твоих запасов… И вот ещё…

Иджес, вдруг смутившись, полез в карман и достал стопку десятисантиметровых карточек. Цветные изображения были впечатаны в прочный фрил и прикрыты прозрачным слоем. Гедимин ошалело мигнул, глядя на фотографии «Налвэна» и «Ольторна», сделанные с дрона. Кто-то выкопал и снимки строящихся энергоблоков, и луч, уходящий с мачты на подстанцию, и фото самого Иджеса с пилотом Дирком на фоне ликвидаторского глайдера…

— У меня ещё в передатчике есть, — смущённо сказал механик. — Но мы решили распечатать — мало ли… Говорят, ты хотел на станцию взглянуть напоследок…

Гедимин молча протянул ему передатчик — дрожь в голосе выдала бы волнение — но смигнуть набегающую влагу пришлось раз шесть. «Надо же. Не ждал…»

— Иджес, — с дрожью всё-таки удалось совладать. — Скажи, а что с энергоблоком? Вы его уже растащили, наверное…

Механик отмахнулся.

— Там ещё чистить и чистить. Реактор весь по корпусу размазало. Накопительные стенки — они сразу раскатились, как блоки без раствора. А что внутри — влипло в рилкар. Вот теперь дробим и по кускам вытаскиваем. Строить придётся заново, даже купол с трещиной, говорят, уже негоден. А я думаю — ты бы её заделал, было бы прочнее, чем раньше. Маккензи, ублюдок!

Иджес сжал кулаки. Гедимин криво ухмыльнулся.

— Всегда был таким. И останется. Интересно, блок ему строить разрешат? Новые запретили, но это, выходит, не совсем новый…

— Чего не знаю, того не знаю, — Иджес оглянулся на вентиляционную шахту. — Слушай, ато… Гедимин. К тебе тут заходить можно? Или лучше не трогать? Наши думали — ты меня пристрелишь…

Гедимин прижал к груди карточки — так меньше было видно, как трясётся рука.

— Ты… не ходи лучше. Хотя бы месяц. И сам спалишься, и я… никакого от меня сейчас проку.

Иджес сочувственно хмыкнул и, помедлив, протянул сармату руку.

— Устроишься где — дай знать. Найдём предлог и навестим. Если тебе на нас смотреть не тошно… будет.

Гедимин крепко сжал протянутую ладонь.

— Сам выберешься — или помочь?

…И субстрата, и фрила дали с запасом на десяток лет, детали и их обломки собирали, кажется, по четырём станциям, — Гедимин набил все ниши брони, карточки убрал под скафандр, в нагрудный карман комбинезона. Смотрел он на них перед этим столько, что отпечатались на сетчатке — он, закрыв глаза, видел их во всех подробностях. «Надо же… Всё-таки взглянул на станцию. Может, только это на память и останется. От „Полярной Звезды“ и того нет…»

23 апреля 00 года. Земля, Северный Атлантис, заброшенные урановые шахты

В трещину капало — а скоро должно было полить ручьями. Снег на дне шахты стал ноздреватым, но таять не спешил. Гедимин лежал на мокром от конденсата полу и думал о так и неизученном соседнем штреке, когда услышал со стороны вентиляционной шахты тихое жужжание. «Дрон,» — сармат выпрямился, как пружина, и подхватил сфалт. «И — явно не ликвидаторский.»

Машина спустилась по вентиляционному колодцу и тут же зажгла все огни. Гедимин выстрелил на свет — в этот раз плазмой. Если какой сигнал и получили на той стороне, то изображение стен — и ослепительную вспышку. Сармат досадливо щурился на багровые круги перед глазами и брызги, стекающие со стен. Ликвидаторский дрон развалился бы на мелкие куски, лёгкий «мартышечий» аппарат просто испарился. Гедимин не успел разглядеть его как следует, но был уверен — такой новенький и беззащитный дрон запускать в заброшенную шахту будут только «макаки».

Минут десять он стоял за углом, прислушиваясь к звукам с поверхности. Там было тихо — никто не ломился по тающему снегу и трещащему подлеску, не гудели миниглайды, не ругался оператор дрона… Выждав ещё пять минут, Гедимин решился «выглянуть» наверх сканирующим лучом. У штрека было пусто — дрон пролетел минимум километр… и очень точно попал в цель — если только целился именно сюда.