Обратный счет любви

Надежда автоматически кивнула. Феликс завел мотор и тронул машину с места.

– Дело в том, что я не совсем ему друг детства, хотя мы, конечно, дружили. На самом деле дружили между собой наши бабушки, а мы как бы вынужденно общались, когда те обсуждали новый узор для кофточки. А бабушки наши были двоюродными сестрами. Теперь представляете мою проблему?

Надя не представляла.

– Ну, как же! – с тем же весельем в голосе укорил ее за несообразительность Феликс. – Посмотрите, как все нехорошо со стороны выглядит: некий дальний родственник, который, кстати сказать, давно уже забыл дорогу к своему четвероюродному брату, приезжает к нему погостить, после чего при загадочных обстоятельствах погибает сестра этого четвероюродного, и сам он оказывается на краю могилы. Если он тоже умрет, то по праву наследования все имущество переходит к его дальнему родственнику, то есть ко мне. Вы спасли мое честное имя и мой душевный покой, уважаемая Надежда Михайловна. Мне хочется вас расцеловать.

– Что вы имеете в виду? – недоуменно спросила его Надежда. – Почему вы думаете, что эти трагические события могут отнести на ваш счет, что за чепуха? И почему вы сказали, что смерть Даши произошла при загадочных обстоятельствах? Да и Игорь пока жив и, я надеюсь, скоро станет на ноги.

Феликс бросил в ее сторону мимолетный взгляд и снова уставился на дорогу. В этой Москве он всегда нервничал, когда вел машину. Тут ненормальные водители, борзые пешеходы и слишком перегруженные предписывающими и запрещающими дорожными знаками магистрали.

Он проговорил:

– Я реалист, Надежда Михайловна. Игорь плох, и помочь ему может только чудо. А что касается Дашиной смерти, то вы сами подумайте: если ей вдруг приспичило наложить на себя руки, то почему бы ей в таком случае не воспользоваться острой бритвой и теплой ванной? Кстати, у нее на лице еще и кровоподтек был свежий, на левой скуле. Так о край стола не ушибаются.

– Вы откуда про кровоподтек знаете, Феликс? – вскинулась Надежда.

– Ну, это же я ее нашел мертвую. Подошел к двери, из-за нее звуки тяжелого рока доносятся. Позвонил, она не отпирает. Решил, что не слышит из-за грохота. А у меня ключи с собой были от их квартиры, я же Игоря накануне в больницу сопровождал и дверь запирал. Поэтому позвонил, позвонил да и вошел. Пошел ее искать по апартаментам. Она в кабинете у Игоря сидела в кресле. С простреленным виском. Вызвал врача и полицию.

Неожиданно запиликал Надеждин телефон. Она вздрогнула, бросила нервный взгляд на Зубова, посмотрела на определитель. Звонили из кадров.

– Киреева, – коротко и сухо бросила она в трубку.

– Это Майорова говорит, – сказала трубка, – ваше заявление подписано, заходите за трудовой.

Надежде сделалось тошно. Так тошно, что даже захотелось заплакать. И обидно. Она же столько лет здесь отпахала, а ее даже не пытались отговорить… Хотя в кадрах, наверное, даже обрадовались. Не нужно напрягаться и подыскивать ей вариант внутреннего трудоустройства. И двойной оклад теперь ей платить не надо, как пришлось бы делать в случае сокращения штатов. А что же Лапин с его нежеланием терять ценные кадры?

Потом она себя оборвала. Разве ты писала заявление для того, чтобы тебя уговаривали остаться? Или подсознательно все же для этого? Тогда твое подсознание, Надя, проделало с тобой плохую шутку. Но если ты хотела разрубить узлы, то ты должна только радоваться, потому что ты их разрубила.

Феликс Зубов все это время внимательно посматривал на собеседницу, а потом произнес:

– Вы знаете, госпожа Киреева, а ваша фамилия мне знакома. Видимо, все-таки слышал от Игоря.

Но Надя пропустила его замечание мимо ушей, сейчас ей было наплевать на благоприятные совпадения.

Она сидела, как-то сразу осунувшись и обмякнув, пропуская мимо сознания сменяющие друг друга картинки городского пейзажа, и ни о чем больше не думала. Потом встряхнулась и попросила остановиться.

– Простите, Феликс, но у меня поменялись обстоятельства. Мне, видимо, придется вернуться на работу, не пообедав. В конце концов, то, ради чего я просила вас о встрече, я сделала.

Зубов принялся озирать окрестности. Пробормотал:

– В этой вашей Москве нигде не приткнешься.

Ему пришлось свернуть в переулок, прежде чем он нашел свободное пространство у тротуара. Остановив автомобиль, он начал рыться по карманам, а потом растерянно произнес:

– Вот дьявол. Мне сейчас срочно звонок один нужно сделать, а смартфон я опять куда-то засунул. Вас не затруднит еще минуточку посидеть в машине? Можно, я вашим мобильником воспользуюсь? Очень важный звонок, извините великодушно!

Надежда безучастно пожала плечами и протянула ему мобильник.

Зубов широко улыбнулся, мобильник принял и выкарабкался на улицу. Он принялся часто нажимать на клавиши телефона, искоса посматривая то по сторонам, то через распахнутую дверь на Надежду.

Приложил трубку к уху, замер. И так с трубкой возле уха наклонился к Наде в салон и просительно сказал: