Образы войны в исторических представлениях англичан позднего Средневековья

В труде «Против манихейской ереси» Августин утверждает, что война была ниспослана Богом не для наказания людей, но для выполнения своего рода очистительной функции — искоренения грехов и преступлений в обществе. Он осуждает манихеев за их нападки на законы Ветхого Завета и признает справедливость войны, которую Моисей вел по приказу Бога, избегая грехов, делающих войну несправедливой. «Истинным злом в войне являются любовь к насилию, мстительная жестокость, свирепая и непримиримая вражда, дикая ненависть и жажда власти и тому подобное».[17] Войны стали следствием грехопадения, поэтому особенно отвратительны те из них, которые ведут к хаосу, беспорядку и безудержному беспутству. Христианство не искоренило войны, но изменило отношение к ним. Августин обратил внимание на отрывок Евангелия от Луки [3:14], где описывается проповедь Иоанна Крестителя и его наставления народу. На вопрос воинов о том, как им следует жить, был дан следующий ответ: «Никого не обижайте, не клевещите, и довольствуйтесь своим жалованием». Августин делает из этого вывод, что, если бы Евангелие осуждало войну, Иоанн Креститель приказал бы воинам бросить оружие и прекратить свою службу. Каждому христианину надлежит любить ближнего своего, но также с благодарностью следует подчиняться божественно установленной власти. Поэтому, если сам Бог или его наместник отдает приказ к началу войны, христианин не должен от нее уклоняться, считая ее несправедливой. Война, которая ведется в «интересах» самого врага (для уничтожения его грехов), перестает быть злом, превращаясь в позитивное действие.[18]

Более того, по мнению Августина, для искоренения греха и несправедливости может быть использовано любое средство, и вред, причиняемый мирному населению, должен восприниматься как неизбежное зло этого мира. Впрочем, всегда, когда речь заходила о войне, Августин неизменно подчеркивал, что основанная на милосердии христианская вера должна смягчать жесткость. Христианским воинам следует избегать чрезмерного насилия и бессмысленного кровопролития, осквернения церквей, причинения вреда священникам, женщинам и детям, они обязаны проявлять сострадание к пленным и соблюдать данные противникам обещания.[19]

Следует отметить, что Августин несколько изменил цицероновскую трактовку причин справедливой войны: для него война является таковой, если люди не оставляют безнаказанными злодеяния любого рода, а не только возмещение убытков и восстановление «довоенного статус-кво» (status quo ante bellum

).[20] Наделенный Богом властью для защиты и поддер жания справедливости, государь имеет право (и даже обязан) вести войну против любого врага, действия которого противоречат божественному закону. При этом характер войны (оборонительный или наступательный) несущественен.[21]

Принцип «iusta bella ulciscuntur iniurias» — «справедливая война карает за несправедливость» — стал важнейшим аргументом оправдания войны в эпоху Средневековья.

Августин не только сохранил санкцию законной власти в качестве непременного условия справедливой войны, но и адаптировал эту идею к христианской морали. Христианин не может воздавать насилием за насилие в частном конфликте, то есть убить нападающего на него в целях самообороны (теолог подчеркивает, что, даже если такое убийство разрешено светским законодательством, оно все равно осуждается Церковью), ибо это повлечет ненависть и утрату христианской любви.[22] Но воин, действующий по приказу наделенного законной властью лица, выполняет функцию «minister legis»,[23]

поэтому он неповинен в грехе человекоубийства.[24] Более того, сами воины могут не задумываться над справедливостью войны, в которой они участвуют: поскольку они обязаны выполнять все приказы (если только они прямо не противоречат божественным заповедям) лица, наделенного законной властью, это снимает с них вину за участие в неправедной войне. Если же государь ведет несправедливую войну, то весь грех ложится на него одного, в то время как долг повиновения делает его воинов невиновными.[25] Последнее обстоятельство, то есть положение о беспрекословном подчинении законной власти, было особенно важно для английских теологов, обвинявших своих противников в отказе повиноваться легитимному сеньору, что делало их виновными в мятеже против Бога. С точки зрения Августина, воины, убивающие в ходе справедливой войны, невиновны даже в случайном пролитии крови невинных людей. Признавая, что последние, хотя и составляют малую часть виновного народа (подобно семье Лота в осужденном на погибель Содоме), тем не менее страдают от бедствий, которые несут с собой войны, наравне со всеми, епископ Гиппонский принимал это зло как неизбежное, подчеркивая, что невинным жертвам войны уготовано Царствие Небесное. Воины, ставшие убийцами невинных, ответственны за незаконное кровопролитие, только если были опьянены личной жаждой мести или проявили неоправданную жестокость (например, расправились с пленными или безоружными людьми).[26]