Обреченные любить

Эли не был склонен к беседе, и несколько часов они ехали молча. В мозгу Сары одна неприятная мысль сменялась другой, и она все больше тосковала по Райсу, добродушное поддразнивание которого могло бы скрасить дорогу.

Наконец она не выдержала и попросила у Эли разрешения идти пешком вплоть до остановки в полдень. Впрочем, вблизи прерия показалась ей не более привлекательной, чем с облучка. Сара догадывалась, что дело не в самой природе, а в том, как она ее воспринимает.

На этот раз караван сделал привал у Сливового ручья, и Эли послал Сару собирать буйволиный навоз. Оба хранилища под днищем фургона, которые назывались у переселенцев «брюхом опоссума», были полны дров, но ему не терпелось развести костер из кизяка. Сара была единственной, кто бродил по прерии, занимаясь этим делом; остальные предпочитали рубить немногие уцелевшие деревья или пользоваться неприкосновенным запасом.

Сара пыталась не обращать внимания на одиночество. В тюрьме ей было еще более одиноко, а здесь она была хотя бы свободна. Указания Эли нельзя было сравнить с приказами охраны; при желании она могла поспорить со стариком и даже отказаться делать то, что он просил. При этой мысли Сара вздрогнула — она вдруг поняла, что, с тех пор как присоединилась к каравану, все время думала об Эли как о тюремщике. Возможно, она была несправедлива к нему.

Вечерняя трапеза прошла так же, как утренняя. Саре хотелось поговорить с Райсом наедине, но мальчик избегал ее. В конце концов она решила, что он имеет такое же право сердиться, как и любой другой, и оставила свою затею.

Домыв последнюю миску, Сара уже собиралась вернуться к костру, как к ней подошел Даниель. Он взял ее за руку и увел из круга. Когда между ними и костром Эли оказался фургон, они остановились. На мгновение его ладонь застыла на плече Сары, но он заставил себя опустить руки и шепотом спросил:

— Ты как?

— А как ты думаешь? — В голосе Сары слышались слезы, хотя она говорила так же тихо, как и он сам.

Лицо Даниеля напряглось, и она поняла, что он услышал ее слова.

— Переживаешь из-за Эли? — спросил он.

Сара покачала головой. Она сердилась на Даниеля, но сказать ему об этом было выше ее сил, потому что в то же время ей отчаянно хотелось оказаться в его объятиях.

Он пристально смотрел на нее, и она испугалась, что он обо всем догадается по выражению ее лица. Наконец он заговорил снова:

— Райс скоро одумается.

Она закрыла глаза и тяжело вздохнула. Вдруг руки Даниеля легли к ней на плечи.

— Сара… — прошептал он.

Она отпрянула и беззвучно прошептала:

— Нет!

— Я не хотел делать этого, — сказал Даниель, протягивая к ней руку, как будто она была диким животным, которое он стремится приручить. — Мне очень жаль, Сара. Я только хотел…

Но она опрометью бросилась к фургону. Он опустил руку и вздохнул. Черт! — подумал Даниель. Оказываясь с ней наедине, я забываю обо всем на свете. Его подмывало побежать за ней, но он решил, что это будет верхом глупости, и побрел к стаду. Его мучило то, что он не устоял и на мгновение поддался физическому желанию. О Господи, что было бы, если бы она не убежала? — в ужасе думал Даниель.

Шел третий день после выхода из Форт-Кирни. Поздно утром Эли толкнул Сару локтем в бок.

— Глянь-ка, что там, — буркнул он и показал пальцем вперед.

Неужели навстречу идет другой караван? — удивилась Сара, обведя глазами прерию и увидев на горизонте еле различимую цепочку фургонов.

— Буйволятники, — объяснил Эли. — Чувствуешь запах?

Сара недоуменно посмотрела на него. Он что, шутит? Фургоны были так далеко, что она едва различала их. Тут волы попытались свернуть в сторону, но Эли щелкнул кнутом над их спинами и заставил идти прямо. Правда, к тому времени они успели изрядно удалиться от наезженной колеи.

Однако вскоре и она ощутила отвратительный запах гниющего мяса. Когда встречный караван поравнялся с ними, она увидела, что сами охотники выглядят такими же грязными и оборванными, как и лежавшие в их фургонах шкуры. Волы, видимо напуганные этим запахом, снова свернули с дороги, но на этот раз Эли не стал их останавливать. Сара была рада, когда охотники проехали мимо и ветер развеял сопровождавшую их вонь.

— Нельзя осуждать вола, если ему хочется кого-то обойти стороной, — проворчал старик.

Сара сделала вид, что это камень не в ее огород. Единственным, кто вел себя с ней так, был Райс. Впрочем, времени для общения у путешественников почти не было, и, за исключением нескольких косых взглядов, особой разницы в отношении к себе она не ощущала. Так что слова Эли можно было применить только к Райсу.

Во время полуденной остановки Сара стряпала холодный ланч; тем временем Эли, Райс и Даниель погнали волов на водопой. Когда мужчины вернулись и начали есть, вдали показалась Пруденс Кэрролл, направлявшаяся к их фургону. Заметив ее, Даниель встал и быстро пошел навстречу, желая избавить Сару от разговора с этой женщиной.

— Если вы поторопитесь, то времени хватит, — заявила ему Пруденс не останавливаясь.

— На что? — Он вынужден был пойти вслед за ней.

Она подошла к костру и посмотрела на Сару так, что та затаила дыхание.