Обретенная

— Мне жаль. — Надия положила руку ей на плечо. — Если это тебя так беспокоит, я могу завтра снять гостевой номер. Но я твёрдо уверена в том, что мне нужно делать.

— Нет-нет, не нужно уходить, — София быстро покачала головой. — Мне просто… просто тяжело не вмешиваться, когда кто-либо испытывает такую боль, а я могу помочь.

— Только подумайте о том, сколько боли испытает бедная девочка, если мы не успеем добраться до неё вовремя, — мрачно сказала Надия. — Мой страх ничто по сравнению с тем, что ей предстоит пережить, если я не смогу предотвратить её похищение.

София неохотно кивнула.

— Кажется, ты права. Что же, если ты действительно уверена…

— Я, — твёрдо сказала Надия, хотя её сердце бешено стучало по рёбрам, — уверена, София.

— Тогда ладно. Спокойной ночи.

Бросив последний неуверенный взгляд, София закрыла дверь спальни, оставив Надию в темноте.

Надия улеглась в тёплую удобную кровать и уставилась в тёмный потолок. Она не могла объяснить, откуда пришло это чувство уверенности — она просто знала, что это правильный поступок. Даже если ей придётся страдать от ужасных кошмаров, она должна увидеть то, что Видение пыталось ей показать. Ей придётся довериться своему дару, даже если это означает, что ей предстоит отдаться ужасом ночи.

Конечно, Софии и Сильвану будет тяжело слышать, как она кричит в соседней комнате. Надия пообещала себе, что как можно быстрее переедет в гостевой номер. Мысль о пробуждении в незнакомом месте, в полном одиночестве, в темноте после ужасного сна, пугала не меньше, но было бы несправедливо просить их мириться с ее леденящими кровь криками.

Надия не сомневалась, что не сможет заснуть, но ее веки закрылись, а дыхание стало тихим и ровным.

Потом она увидела сон…

Надия летела по высокому синему небу Земли, но не телом — духом. Она знала это, потому что не видела себя, когда смотрела вниз. Только много зеленых деревьев и травы, и те странного вида сооружения, в которых жили люди, называемые «домами». Надия все еще считала странным и опасным жизнь на поверхности планеты, а не в безопасном подземелье в гроте, но эти строения все равно её заинтриговали.

Вскоре она обнаружила, что парит над особенно большим белым домом с аккуратно подстриженной лужайкой. На подъездной дорожке стояли дорогие на вид машины, но внимание Надии привлек задний двор. Там играли двое детей. Или, вернее, ребенок и молодая женщина, поняла она, присмотревшись более внимательно.

У молодой женщины были длинные каштановые волосы, развевающиеся на теплом летнем ветерке. Они сверкали, словно рубины на солнце. Она подталкивала маленького мальчика, которому было лет восемь или девять, высоко в воздух на каком-то сооружении на детской площадке.

— Выше! — закричал мальчик, качая ногами, и взлетел к небу, где парила Надия, наблюдая. — Подними меня выше, Джесси! — Его глаза были ярко-зелеными в солнечном свете, а волосы золотисто-каштановыми и взлохмаченными, как будто он играл изо всех сил.

— Еще выше, и ты перевернешься, малыш, — смеясь, сказала девушка. — Мама убьет меня, если ты сломаешь себе шею.

— Тогда спой песню. Пой и качай. Пой и качай, — скандировал мальчик.

— Хорошо. — Джесси глубоко вздохнула и начала петь в ритме раскачивающихся качелей.

— Взлетай ещё выше,

Обадайя, вперёд.

Взлетай ещё выше,

Скажи, что ты тоже любишь меня.

Взлетай выше садовой стены,

Привяжи меня, чтобы я никогда не упал.

Взлетай ещё выше,

Обадайя, вперёд!

Надия была очарована голосом девушки. Он был мягким и мелодичным — невероятно захватывающим. Неудивительно, что мальчику нравилось слушать, как она поет.

«Он любил ее голос и ее длинные рыжие волосы», — подумала она, наблюдая за ними двумя. От неё пахло свежесрезанными цветами. Она была для него всем, но теперь её нет. Она исчезла много лет назад. Каким-то образом Надия знала, что сцена, которую наблюдала, не происходила в настоящий момент и не должна произойти в будущем. Нет, момент, который она сейчас видела, относился к прошлому, произошедшему более двадцати земных лет назад.

В конце концов, мальчик издал дикий вопль и спрыгнул с качелей, когда они достигли своей наивысшей точки. Сердце Надии забилось в горле — она не сомневалась, что ребенок сломает себе шею! Но он катался по аккуратно подстриженной зеленой траве и хохотал при ярком солнечном свете.

— Ты спятил! Если бы мама увидела, как ты это делаешь, у нее случился бы сердечный приступ. — Но Джесси смеялась, когда говорила это. Она обняла младшего брата за тощие плечи, и он с обожанием посмотрел на нее.

— Джесси, почему я не могу пойти с тобой сегодня вечером? Я был на всех твоих днях рождениях.

— Да, только теперь это вечеринка для взрослых. Мне ведь уже восемнадцать — ты же знаешь.

— Я не понимаю, что такого хорошего в восемнадцатилетнем возрасте, — проворчал он. — Ты больше предпочитаешь тусоваться со своими глупыми друзьями, чем со мной. Особенно с этим тупым Марком Хейнсом.

Джесси покраснела, ее кремовые щечки порозовели.

— Не будь сопляком. Кроме того, Марк хороший — он мне нравится. И… и думаю, что я ему тоже нравлюсь.