Обретешь в бою

— Я бы ее на завод взял, — закинул удочку Подобед. — На кадры в завком ее посадить. В самом деле: почему у нас на кадрах всегда мужики сидят? Женщинам врожденное чутье здорово помогает.

Даниленко прошелся по комнате, сел на подоконник. Привычный, знакомый пейзаж. Старые кирпичные дома напротив, запыленные акации, пыльный асфальт, рыжий от рудных отложений. Здесь проведено детство, юность, зрелость. Да и по сию пору он связан с этим городом родственными, служебными, душевными узами. Как хорошо, что есть такой город, свиданию с которым всегда радуешься, который нужен тебе и, главное, которому нужен ты. Удалось реализовать мечту о превращении старого заводика в первоклассное предприятие — и как вдруг все резко изменилось. Появились асфальтированные шоссе, жилые дома, целые микрорайоны.

Всякий раз, когда Даниленко въезжал в Приморск и видел новые здания, вытесняющие классические провинциальные трехоконные домики, у него становилось светло на душе. Новое грядет. Может быть, поначалу не всем на радость, а кое-кому даже в огорчение. Привыкли домовладельцы, перешагнув порог, ступить на землю собственного огорода пли садика, спрятаться за высокой оградой. Но как ни странно, это больше устраивает мужей. Жены с радостью переезжают в многоэтажные дома. Не надо беспокоиться о топке, до которой глава семьи не опускается, не надо думать о сохранности клубники и виноградных лоз, здесь не заведешь ни кур, ни поросенка, существ вообще полезных, но выматывающих жилы. Полугородская-полусельская жизнь, которая вобрала в себя в основном отрицательные стороны города и села, уступает место более культурной, организованной, оставляющей время для семейного досуга.

— Так почему же ты не берешь ее на работу? — прыжком, как мальчишка, спрыгнув с подоконника, спросил Даниленко, когда Подобед уже было решил, что секретарь обкома оставил его слова без внимания.

— Она замужем. В любой день муж может увезти ее обратно.

— А Рудаев?

— При чем тут Рудаев?

— Ну как при чем? Говорят же…

— А, на всякий роток не накинешь платок.

Глава 18

Сталеварам смены «В» расходиться по домам не хотелось. Они потоптались у киоска «Союзпечати», купили газеты, потом у табачного киоска — папиросы, потом попили газированной воды, надоевшей в цехе, и только после этого пришли к выводу, что нужно где-нибудь пристроиться.

«Пристроиться» — как правило, означало посидеть в ресторане, чаще всего ближайшем. Был такой неказистый ресторанчик неподалеку от заводских ворот, прозванный «Улавливателем». Но туда не хотелось — в нем всегда толкалось много «алкашей», жаждущих к кому-нибудь примазаться и выпить за чужой счет. Дело не в ста граммах, противно с таким за одним столом сидеть. Ехать R центр города? Свободного места не найдешь. И душно. В порт, что ли? А еще лучше — за город, где на высоком берегу у моря примостился открытый всем ветрам ресторанчик с необычным и даже претенциозным названием — «Бахчисарайский фонтан».

Здесь вообще тяготеют к крымским названиям. Когда-то, еще в екатерининские времена, на этих землях поселились переселенцы из Крыма — греки, валахи, а в основном — татары. Вот почему на перекрестке дорог можно встретить указатели, которые ставят в тупик незнакомого с этими местами человека и переворачивают все представления о географии: «До Ялты — 17 километров», «До Урзуфа — 36 километров» (отсутствие «г» можно посчитать опиской).

Сталевары до сих пор не обсудили событий первостепенной важности, происходивших в цехе, — огородики и сады помешали. Каждый свободный день, каждый свободный час корзины да лопаты в руки — и за город.

Им повезло. На остановке такси оказались две свободные «Волги», а на веранде ресторана сколько угодно незанятых столиков, выбирай любой.

— Нравится мне тут, особенно в эту пору, — довольным тоном сказал Серафим Гаврилович. — Воздух свежий, людей мало, ни одна бестия не прилипнет.

Однако бестия все же прилипла. И мгновенно. Только расселись сталевары за столом, только отыскали зеленую книжицу с двумя заветными страничками, от которых немало зависят и хорошее расположение духа, и приятные ощущения в желудке, как появился неизвестно откуда взявшийся Мордовец. Подошел своей всегдашней пошатывающейся походочкой. В некогда модном бостоновом костюме с широкими брюками, в нейлоновой рубашке с кричащим галстуком, он выглядел довольно-таки комично.