Общество сознания Ч

Да, названия тут отменные! Выйдя через часок в Левриках, Василий отправился вправо, на восток, в сторону совхоза «Девчата». Где еще найдешь совхоз с таким наименованием? Говорят, что, когда там строилась большая молочная ферма, как раз вышел фильм «Девчата», а поскольку на ферме принято работать только женскому полу, то так и назвали. Конечно, это были лучшие времена советской эры. Можно ли было так назвать совхоз в двадцатые или тридцатые годы? Непременно было бы имени Коминтерна или Клары Цеткин. В лучшем случае «Красные зори».

- Красные девчата имени Коминцеткин, - пошутил Василий вслух.

Ему вдруг стало страшновато. Он шел один по дороге, по обе стороны - лес, вокруг ни души, проехали две машины, ни одна не остановилась, чтобы подбросить его до «Девчат», а в последнее время в округе развелось множество волков, причем каких-то невиданно крупных, на стада нападают. В прошлом году они с отцом Василием в лесу на обглоданный коровий остов наткнулись.

Вот те раз! Никогда не было страшно ходить, а тут вдруг затрусил Чижов. Стал заново утренний чин читать громко вслух, начиная с «Во имя Отца и Сына и Святаго Духа». Молится, а сам думает: «И не услышу, как нападут, бестии!» Опять припомнился Белокуров с его газетой такого названия. До девяносто третьего года Белокуров издавал сначала «Курок», а потом «Белый курок», но после расстрела «Белого дома» название «Белый курок» кому-то показалось антипрезидентским, националистическим и даже расистским, к Борису Игоревичу явились люди и дали это понять. Тогда стала выходить «Бестия» - словосочетание, еще более фашиствующее, нежели «Белый курок», однако до сих пор даже антифашистский комитет почему-то не пошевелился по поводу издания такого толка.

Яркий человек Белокуров! Настоящая личность. И Чижова вновь охватил легкий озноб ревности, а он, между прочим, дошел в это время до «Помилуй мя, Боже, по велицей милости Твоей». Снова он прижег свою ревность угольком стыда и заново стал читать молитвы, с того места, на котором подумал о бестиях и Белокурове. Старался теперь не отвлекаться мыслью от Бога и так дошел до «Верую», когда вдруг справа раздался топот и хруст. Он остановился и замер. Из лесу на него что-то неслось. Огромное, страшное. Под лапами хрустели в лужах льдинки. Неужели волк?

Тут эта бестия выпрыгнула из лесу, и Чижов сначала подумал: баран, заблудившийся или сбежавший из волчьего плена. В следующую секунду он понял, что это заяц. Но какой огромный! И он скакал прямо на Чижова с таким видом, будто хотел напасть и загрызть. Хоть и заяц, а страшно! Сердце так и колотится. Косой добежал до Василия Васильевича и лишь шагах в четырех увидел его, доселе не замечая по косоглазию своему. Как прянет в сторону! Прыгнул на дорогу, осатанело зыркнул на человека и поскакал на другую сторону, исчез в том лесу.

- Леврик несчастный! - погрозил ему вслед кулаком Василий.

Однако он был не на шутку удивлен размерами леврика - заяц и впрямь был величиной с барана. А откуда и почему так ошалело он несся? Что, если за ним волк гонится? Эх, сейчас бы эспадрон при себе не мешало иметь. Чижов ведь у Виктора не поленился взять несколько уроков и теперь довольно сносно владел холодным колющим и режущим оружием. Но ныне при нем не было даже ножичка. Он и продуктов никаких не взял с собой, намереваясь сегодня и завтра голодать.

Тут вспомнился Пушкин, который только потому не доехал до Петербурга и не попал на Сенатскую площадь, что ему дорогу перебежал заяц. Очень плохая примета, по народным поверьям, хуже черной кошки. Хотя сам Чижов недавно в разговоре с женой рассуждал так: Александр Сергеевич, хитрец, придумал этого злосчастного зайца. Любое другое объяснение, почему он не попал на Сенатскую, выглядело бы в глазах друзей неуклюжим, а заяц - очень поэтично, неожиданно и, главное, смешно. Вполне в духе Пушкина. Только зайца могли простить ему его друзья-демократы. А вот если бы в девяносто третьем году хотя бы один танкист повернул свой танк и сказал: «Не могу ехать «Белый дом» расстреливать, мне заяц дорогу перебежал», нынешние друзья-демократы этого бы не простили, потому что в девятнадцатом веке их расстреливали, а в двадцатом, начиная с семнадцатого года, они расстреливают.

Однако если Пушкин и выдумал своего леврика, то Чижов ничего не выдумывал, ему заяц в самом деле перебежал дорогу. Быть беде. Неужели Лада изменит ему с Белокуровым? Тьфу ты, Господи! Вот привязалась ревнишка мелкая! Ну, изменит, так изменит, приеду и отравлю ее, как Арбенин Нину. Или нет, лучше заколю эспадроном. Красиво! Зря, что ли, Виктор ему эспадроны подарил? Надо их как-то использовать.