Общежитие

Обо всём этом не раз вспоминалось Новосёлову в дальнейшем, вечерами, когда бывал дома один. Когда подолгу смотрел на августовские махровые закаты, как на далёкие свои, ушедшие, несуществующие красные деревни… Казалось ему, что сегодня они не уйдут так быстро с земли, не опустятся за горизонт… Но проходило время, и сваливалось всё, и только долго ещё томился в изломанном длинном шве розово-пепловый свет…

Гремел кастрюльками на кухоньке, готовил что-нибудь себе на ужин.

46. Однажды деликатно постучали

В каких-то старорежимных пыльниках почти до пят и длинноклювых драповых кепках перед Новосёловым стояли двое улыбающихся мальчишек лет четырнадцати с обшарпанным большим чемоданом у ног. Абсолютно одинаковые. Близнецы.

Поздоровавшись в один голос, они сразу же заявили, что знают,что Михаил ЯковлевичАбрамишин здесь уже не живёт, но что здесь можно узнать его новый адрес. Внизу им сказали. Вахтёр.

– Та-ак… Заходите…

Пока он искал бумажку с адресом, они сидели рядом друг с другом в застёгнутых до горла пыльниках своих. Вспотевшие рыжие волосы их были закинуты назад по моде сороковых-пятидесятых годов. Оглядывая комнату,поматывали в руках кепки. Чемодан стоял рядом.

Бумажка не находилась. Бумажки нигде не было. Перерыл всё. В тумбочке, в столе. Тряс книги. Нету! Пошёл за Серовым: может тот вспомнит.Но Серов в комнате Новосёлова сразу забыл, для чего его позвали – оседлывая стул, во все глаза смотрел на смущающихся близнецов: так кто же вы такие будете? сыновья Абрамишина?

Выяснилось – братья.Михаилу Яковлевичу. Притом, не троюродные какие-нибудь, а – родные!.. Так сколько же вам лет? Четырнадцать.

– Та-ак… – протянул Серов в точности как Новосёлов. Повернулся к нему: а? Саша? Но Новосёлов всё озабоченно искал бумажку с телефоном, и до него не доходило, что Абрамишину уже давно за сорок, а братьям вот его родным – всего лишь по четырнадцать лет.

Так что же делать? Оставленный Абрамишиным номер телефона затерялся. Ничего нет проще, – Горсправка, тут же дал совет Серов. Он же прописан. Верно, Абрамишин прописан в Москве. Верно. Но – Как! Неужели Серов забыл. Серов понял слова Новосёлова, однако сказал, что уж Там-то знают наверняка, где его искать. Разве не так? Резонно.

Решили: братьям ночевать здесь – вон, на полу, возле окна. Серов пошёл за второй подушкой, у Новосёлова одна лишняя была. Были и простыни,матрас, одеяла. Полный порядок!

Поужинав с хозяином, братья устроились на полу, на чистом прохладном ложе, натянули до подбородков одеяла. Долго переговаривались с «дядей Сашей», расспрашивали его о брате своем, дорогом Мише, которого они, судя по вопросам, почти не знали. Потом сами рассказывали о доме, о родителях, одному из которых, отцу, исполнилось семьдесят пять! «Две недели назад! Юбилей был! Две недели только! Народу – полный дом! Миша ничего не прислал! Видимо, забыл!» Упомянули и родственников, которые все живут с ними в одном доме. «Двухэтажный дом! Двухэтажный!» Говорили о городе Орске… о том ещё, что они болели, оба болели, корью, одновременно— понимаете? – и их перевели в восьмой класс без экзаменов, потому что оба они отличники… И уснули одновременно, умиротворённые вполне.

Пришедший ночью Марка Тюков пролез мимо сдвинутого стола с горящей настольной лампой и Новосёловым, нисколько не удивившись, что стол сдвинут. Сел в свою кровать подобно божку, сложив в паху ручки, собираясь, как обычно перед сном, журчаще-тупо посидеть.

Увидел. Рыжие две головы на подушках. С рыжим румянцем на щеках. Прошептал: «Ух ты-ы, как два ордена Ленина лежат. Две девки. Обе рыжие-е…» Новосёлов сказал ему, что это не девки и не ордена…

– А кто?..

Утром в вестибюле Кропин подал им пачку писем. «О, папины!– воскликнули братья. – Мише!» Радостно рассматривали, перебирали конверты.Разделив поровну, аккуратно вложили под пыльники во внутренние карманы пиджаков. Новосёлов и Кропин молча смотрели друг на друга. Братья снова застегнули пуговицы на пыльниках. Как всегда – до горла. Всё! Они готовы!Пошли за Новосёловым.

Новосёлову довольно быстро выдали адрес Абрамишина в Горсправке. Прописан был Абрамишин в Измайлово. Улица, номер дома, как ехать – всё было. Новосёлов проводил близнецов до метро, ещё раз подробно объяснил, как им добираться… Спросил о деньгах…

– Есть, есть! – заверили его братья.

За целый день, в работе как-то особо и не вспоминал о мальчишках,уверенный, что всё будет хорошо. И тем несказаннее удивило его вечером,что они ничего не добились, ничего не узнали. Они сидели опять перед Новосёловым на стульях, с щеками в чёрных веснушках, как перепелиные яйца.Мяли в руках кепки.

– …Нам сказали, что мы его детии чтобы мы мотали оттуда…

– Кто, кто сказал? Какие дети?

– Тётя. Пожилая. У неё ещё парик съехал. На глаза. Когда она кричала… На площадке… Что мы его дети… и чтобы мы мотали…

Новосёлов мрачно думал: при чём здесь дети? какие дети?

– Так он живёт, что ли, там?

– Не знаем…