Общежитие

Близнецы готовы были заплакать. Новосёлов как мог стал успокаивать. Потом сказал, что завтра сам с ними поедет. Поменяется сменами с напарником и поедет. Поговорит с этой… тётей. Накормил их.

Они лежали опять на полу, закинув руки за головы, смотрели в потолок. Так и уснули, с головами в руках, крепко зажмурившись, будто их усыпили насильно…

У чужой двери перед встречей с незнакомыми людьми Новосёлов резко выдохнул, точно должен был выпить стопку спирта. Позвонил. Не открывали. Дверь походила на пухлый матрац с розанами. Позвонил ещё раз. Резче. Кепки близнецов высовывались с площадки на пол-этажа ниже.

Открыла девица лет двадцати. С вздыбленным от беременности халатом. Разглядывая Новосёлова, жевала жвачку.

Новосёлов как мог спокойней объяснил суть дела. Для чего он приехал сюда. Вон, с ними. Кепки разом исчезли.

– Он здесь не живет!

– А где? Скажите адрес.

– У него спрашивайте!

– Но он же у вас прописан… Вот же, в Горсправке дали ваш адрес…

– Ну и что?.. – Девица жевала. Новосёлов смотрел на её крысиный раздёр в белесых волосах…

За спиной девицы в коридоре послышался шум – там что-то роняли – и на площадку вылетела дамочка лет пятидесяти: парик её походил на жёсткокудрого барана.

– А-а, явились! Опя-ать! Теперь уже втроё-ом! – Каблуки близнецов застучали вниз по лестнице.

И повалилось изо рта этой тётки чёрт знает что про инженера Абрамишина. Просто невероятное! И он-де – негодяй, изменщик, бросил её дочь,беременную! Жрал, пил здесь и ни копейки не платил! А пьянки его! Побои бедной девочки! (От поцелуя «девочка» мотнулась как тряпичная.) Измены!Постоянно путался с бля… А когда девочка забеременела, смылся совсем! А теперь вот приезжают два его выбл… из какого-то Орска (а сколько у него их по всей стране, сколько!) и требуют, чтобы мы сказали его адрес! Мы! Сказали! После всего, что он сотворил с моей девочкой! Беляночкаты моя, дай я тебя приголублю! (Голова дочери была кинута на страждущую материнскую грудь и мгновенно орошена, что называется, жгучими слезами.) И вот теперь у нас! Требуют! У на-ас!..

Новосёлов пытался урезонивать её, доказывал, что не сыновья мальчишки ему, не сыновья – братья, младшие братья! Нет – его не слушали. Тётка кричала, прибавляя и прибавляя голоса. Выкрикивала вверх, не сводя глаз с Новосёлова. Выкрикивала с намереньем, с подтекстом. Чтоб слышал весь подъезд. Мол, караул, убива-ают!

С механистичностью коровы дочь спокойно жевала свою жвачку. Точно просто проверяла заранее заготовленный список всех выкриков матери. По пунктам. Всё ли прокрикивается, обо всём ли орется.

Как только начали хлопать двери и высовываться люди – тётка резко усилила крик, по-прежнему зорко наблюдая за Новосёловым…

– Но позвольте, мамаша! – пытался останавливать её Новосёлов. – Позвольте!

– Я тебе не мамаша! Я тебе не мамаша! – Новосёлов видел большое дергающееся наступающее лицо, с морщинами, как вилы… – Кто ты такой!Сейчас милицию вызову! Ишь, дружок нашёлся! Я тебя упеку вместе с ним!Я…

Точно зло отцепливаясь от неё, Новосёлов резко отступил назад. Глянул понизу, по её ногам. Повернулся, стал спускаться.

– Так и передай своему проходимцу, так и передай! Он ответит за всё,ответит!..

Внизу во дворе стоял, пытался что-то понять. Всё это было более чем странным. Смутная ворочалась мысль, что он и братья только что были втянуты в какой-то бесчеловечный спектакль. Названия которому пока нет. Но который вовсю готовится. Уже срежиссирован. И нет только главного героя (инженера Абрамишина).Совсем удручённые, братья стояли рядом. В окне на четвёртомэтаже подпрыгивали мать и дочь. Лица их растягивались по стеклу как мензуры.

Новосёлов повёл близнецов со двора.

Поехали в Управление. В отдел кадров. Должен же Чердынцев знать,куда уходят от него люди!

В приёмной сидели, ждали. Чердынцев был, конечно, занят. Машинистка Галя щёлкала. Сказала, что заперся с Феклистовой. С кураторшей.Опять, наверное, фотографируют…

Поразительно было Новосёлову: Феклистова, баба,и такие дела – КГБ, отслеживание документов, проверка их на подлинность, фотографирование и многое другое, о чём чердынцевская дверь, раскрашенная как сейф, конечно, ничегоне скажет.

Невольно Новосёлов вспомнил, как пришёл сюда в первый раз семь лет назад. Тогда рыхлый пожилой кадровик (Чердынцев) в засаленном сталине, преданный и приданный ему, недовольно сопел, разглядывая его трудовую книжку… «Новосёлов… Хм… Ново…сёлов… Новосёл… Приехал Новосёл…» Обритая желтая голова Чердынцева напоминала большое дряблое яблоко, чудом перезимовавшее и несъеденное… «А?»

«А ваша как? Ваша как фамилия?» – неожиданно зло спросил посетитель. Витой жёлтый чуб его торчал вперед настырной мочалкой, из тех, что южане толкают на базаре. – Давайте – вашу фамилию разберём! По косточкам!..»