Обстоятельства места. Сборник рассказов и эссе

– Ни хрена она никак не называется. На карте-то нас нету. Пятьдесят семь домов, а на карту попасть – не тянем. Потому и зовут наши сами наш мегаполис кто Федоровкой, кто Кок Жол, кто Луковое. Корейцы придумали. А по мне – хоть как зови, только живи по-людски!

Николай поднял вверх палец и торжественно продекламировал: – « По реке плывет утюг из села Кукуева. Ну и пусть себе плывет , железяка…» Он смачно закончил рифму и заржал потише.

– Вот Кукуевым и называй. И летом приезжай. Я тебя на озеро одно свожу. Там сазан… ну прямо как лось!

– Ладно. – бодро и правдиво пообещал я. Мы пожали руки. Он пошел в свою кривую калитку, а я ещё три часа плутал, следуя указанию Николая, по снегам, переезжая чьи-то следы, какие-то овраги и поваленные ветром тонкие сухие деревья.

А дома взял холст, поставил на станок и за два дня написал симпатичное село с милым названием. Такая у картинки история. Вот.

Будь здоров, больной Петров!

В больничную палату быстро входят врач и восемь практиканток.

Врач: Вот, девочки, тяжёлый больной Петров. Садитесь, придётся немного подождать. Он уже скоро.

Девочки молча рассаживаются.

Больной: В чём дело?

Врач: Не отвлекайтесь, батенька. Ну как, ноги не холодеют?

Больной: Нет, а что случилось?

Врач: Вот, девочки, можете себе записать: далеко не у всех больных перед смертью холодеют ноги.

Больной: Не понял… Почему перед смертью?

Врач: А вот этого, больной, вам знать не надо. Это врачебная тайна.

Больной: Вы что, меня за дурака тут держите?

Врач: Кстати, надо проверить. Бывают, девочки, случаи, когда перед смертью больные – того, с ума соскакивают. Ну-ка, батенька, покажите язык!

Больной: Я вам всё покажу, если объясните, в чём дело!

Практикантка: Фи! Псих какой-то…

Врач: (оживляется) Я как чувствовал! Быстро язык!

Больной: Да ради бога!

Врач: Дальше высовывайте! На всю катушку!

Больной: Да пожалуйста!

Врач: Теперь, девочки, подумайте: может у нормального человека язык свисать до пола?

Больной: Ой, что-то мне нехорошо…

Врач: Вот это другое дело! Девочки, приготовились! Как он с такими анализами ещё разговаривает?! Я вообще удивляюсь.

Практикантка: (врачу) А вот интересно, жена у покойного была красивая?

Больной: (страшным голосом) Что с ней?

Врач: А ну, на место! Одной ногой, где ему положено, а туда же… Так я всего-навсего хотел узнать: в состоянии ли ваша жена выйти замуж в ближайшие дни после поминок. Лично я в этом не сомневаюсь. Успокойтесь.

Больной: (слабым голосом) Сестра-а!

Врач: (смотрит на часы) Как? Уже и родственники собираются?

Практикантка: Нет. Он, наверное, дежурную сестру зовёт. Хотя сейчас уже непонятно.

Врач: Интересно, где я ему возьму дежурную сестру? Она вторые сутки в пятой палате торчит. Позавчера поставила там одному клизму и теперь не может выдернуть.

Больной: Послушайте, доктор, может вы меня с кем-то спутали?

Врач: Вы больной Петров?

Больной: Так точно! Грипп у меня!

Врач: Мы можем ошибаться в пустяках. Диагноз, бывает, не тот нарисуем… Таблетки вон медсестра одному желудочнику случайно дала свои, противозачаточные. Ничего, две недели пил как миленький. За счёт больницы и похоронили. Но чтобы главное – фамилию перепутать – такого у нас не бывает.

Больной: Значит, всё-таки, диагноз перепутали. Вы проверьте!

Врач: Чепуха! Диагноз вообще никакого значения не имеет. У вас лечащий врач Сидоров?

Больной: Сидоров.

Врач: От него никто ещё живым не уходил!

Больной: Караул! (Вскакивает, вышибает лбом раму и выпрыгивает с третьего этажа).

Врач: (смотрит в окно) Приземлился. Всё, девочки, порядок. Быстро вниз, на носилки его и к нам в отделение! Одного не пойму: и чего их всех сюда, в инфекционное, как магнитом тянет?

У нас, в травматологии и телевизор цветной и мясо в котлеты по субботам всегда суём. А вот как кризис навалился, то и зарплату работягам стали реже давать. Так они, сволочи, меньше пить стали, кости себе не ломают! И теперь в травматологии больных почти нет. И план по койко-дням горит. Чтоб он вообще пропал!

Стихия

– Ты, Вася, пиши: «Когда над складом пронеслась буря, шестибалльный ветер сорвал крышу, и смерч выхватил из помещения 30 (тридцать) банок краски белой (слоновая кость), 50 (пятьдесят) бутылок олифы, 40 (сорок) листов шифера…» Написал?

– Оно-то, что, написать, Дмитрий Иваныч… Написать-то вроде бы легко… Только бури ведь не было. Или была?

– Была, Вася. Маленькая буря была. Несчастье-то какое. Прямо над складом пролетела, как нарочно. Так и пиши…

– Оно-то что, написать… Только ведь не поверят. Крыша-то, вот она – на складе, как и была. Ни царапинки на ней… Не поверят про крышу, я так думаю…

– Заминка тут, ей-богу… Не слогарифмировал я, значит. Ну, да бог с ней, с крышей. Ты, Вася, вот как пиши: «Когда над складом пронеслась буря, шестибалльный ветер распахнул окно склада и вынес оттуда тридцать банок краски белой (слоновая кость), пятьдесят бутылок олифы, сорок листов шифера…» Усёк?

– С окнами,Дмитрий Иваныч, оно, конечно, получше. Надёжнее, вроде. Только и тут, понимаете, конфуз. Решётки на окнах слишком крепкие, бомбой не взорвёшь… Вот и думаю: не поверят и про окна. А?