Обычные люди

Если бы кто-то задал ему вопрос, как он представляет себе любовь к дочери, он бы смутился, замялся и выдал потертые истины о заботе, о взаимопонимании и о времени, проведенном вместе. Но, если копнуть поглубже, его любовь к Нине была огромным, никогда не прекращающимся потоком радости. Поток захлестывал его, когда он смотрел на дочь, когда вспоминал о ней на работе, когда пререкался с ней из-за незагруженной посудомоечной машины, когда она чмокала его в щеку перед тем, как выскочить на парковку перед колледжем. Он никогда не ревновал ее ни к друзьям, ни к жене, ни к этому тормозу Стиву. А сейчас Нина была в опасности, и его радость, его безразмерную любовь пытались у него отнять.

Он снова нашел тихий угол и набрал другой номер. После пяти гудков сонный женский голос ответил:

— Pronto…

— Hey, Albertina, it’s Pavel Markov^[16].

Женщина на другом конце переключилась на английский и начала изливать шумные приветствия, перемежаемые вопросами, как дела у него, у Саши и у Нины и какого черта от них нет новостей так долго, неужели они совсем забыли свою итальянскую подругу Альбертину…

Он терпеливо дождался конца ее эмоционального монолога и, когда она замолчала, сказал:

— Нина в большой опасности. Нам нужна твоя помощь.

Из трубки раздался едва слышный скрип и шелест — она встала с кровати.

— Рассказывай.

* * *

Фура все еще ехала по Нижегородской области, когда они решили свернуть в сторону Мордовии. Двигались осторожно, чтобы не привлекать внимания. Соблюдали скоростной режим. Если их тормозила полиция, водитель вместе с документами протягивал полицейскому пятитысячную купюру. Правда, это произошло всего два раза. Фура не останавливалась ни на минуту, они сторонились оживленных трасс, но все же не могли совсем избежать городов, развязок, любопытных глаз из проезжавших мимо машин, разглядывавших необычный кузов и тонированную кабину.

Водителей было двое, причем каждые сутки на смену заступала новая пара. Врачи внутри кабины этого не знали, у них была своя работа и все необходимое внутри, что позволяло им не выходить наружу хоть неделю. Связь с водителями держали через динамик, вмонтированный в стену у рабочего стола. Мобильники у них забрали, к интернету доступа не было. По контракту от них требовалось сосредоточиться на работе, что они и делали. Деньги им заплатили такие, за которые вполне можно было сидеть несколько месяцев без телефона, интернета и безвылазно работать, работать и работать. Позвонить они могли только водителю черного фургона, незаметно сопровождающего их в поездке. Этот фургон помогал вывозить детей, он же доставлял еду и нужные медикаменты, которые не предусмотрели раньше. Правда, последний раз фургон не вышел на связь, поэтому пришлось выгрузить девочку самим, но все обошлось, их не заметили. Позже оказалось, что у фургона спустило колесо в глухом месте, где не было связи. Чтобы такого больше не повторялось, решили держаться неподалеку от основных трасс и поближе к городам и деревням. Когда проходили сутки, следующая смена водителей уже ждала в оговоренном месте. Они менялись молча, точно так, как условливались с заказчиком, принимали документы. Несколько раз в день фура останавливалась на заправках, и, пока огромный бак накачивался бензином, водители по очереди бегали в туалет и покупали в кафе чай и еду. Задерживаться на заправках дольше чем на пятнадцать минут было запрещено, за каждую минуту обоим уменьшали оплату на пять тысяч, а этого никому не хотелось. Останавливаться можно было на дороге, но не больше чем на минуту — чтобы поменяться местами. Водителям было запрещено заводить беседу и называть друг другу свои имена. Все они воспринимали это спокойно, а смен было уже порядочно — фура колесила по Ленобласти, потом ехала по направлению к Москве и, не доезжая, свернула на восток. Сказано — исполнено. Водители лишь обменивались короткими фразами: «сейчас ливанет, скорость сбрось», «бензак на нуле», «орехи будешь?», «через час нас ждут на заброшенной ППС у Калиновки».

Если в водительской кабине атмосфера была расслабленной, то в фургоне она накалялась с каждым днем.

— Кого они нам скинули? Тут ничего нет, самые обычные!

— Может, будут еще?

— Они бы сообщили! Черт!

Фура была забита медицинским оборудованием, представляя собой мечту любой больницы. Новые аппараты сияли. Микроскопы и электронные карабины для анализов тесно стояли на рабочем столе. В дальнем углу на составленных вплотную кушетках спали пятеро молодых людей — двое юношей и три девушки. Все они были подключены к пикающим аппаратам, изо рта тянулись кислородные трубки.

— Зачем все это оборудование, если нужен только анализ крови! Зачем вообще их забрали?! — нервно спросила женщина.

— Ну они же не знали. Нам заплатили за то, чтобы выяснить, какие исследования нужны, — спокойно отвечал мужчина.

— Черт, столько возни! Могли бы просто в школе взять кровь под видом анализа!

— Хватит уже, а? Каждый день одно и то же!

— Какого мы сюда влезли? Нас посадят!