Обычные люди

Эти разговоры начинались и заканчивались одинаково — медики успокаивали друг друга и снова запрашивали заказчика, что им следует делать. И пока на той стороне канала связи безмолвствовали, они продолжали брать кровь, следить за состоянием пациентов, оставлять проверенных на трассе. Чем дальше, тем больше они убеждались: это не те дети, что им нужны. И тем тяжелее становилось выносить молчание нанимателей.

— А что, если они совсем исчезли?

— Вряд ли. Если мы двигаемся и водители меняются, значит, они получают инструкции.

— Тогда почему молчат?

На этот вопрос ответа не было. Они боялись, что заказчики так и не объявятся и виновными назначат их. Справедливости ради надо сказать, они не знали, на что шли, когда подписывали контракт. Им сказали, что нужно будет сделать полную проверку организма у нескольких подростков. Им не сообщили, что подростков привезут в ночи и без сознания. Им не сказали, что во время исследований придется держать испытуемых в состоянии сна. Им не сказали, что тех, кто не подойдет под заданные требования, будет забирать и увозить следовавший за ними фургон. Но им в голову не приходило попросить водителей остановиться близ какого-нибудь города и просто уйти. Они отлично помнили тех людей, с которыми подписывали договор и которые привезли их на заброшенную заправку под Кировском и завели в нашпигованный техникой прицеп.

Но, как часто бывает, когда они в момент наивысшего отчаяния решились попросить остановить машину около города, с той стороны ответили.

Глава 18,

которая посвящена размышлениям и переживаниям. И одному важному решению

Когда развозили второй обед, Мира проснулась от запаха. Нина спала на своем кресле у прохода, закрывшись пледом до носа. Их соседка у окна тоже спала, и Мире не хотелось будить их обеих, поэтому она откинулась на кресле и натянула плед. Но когда тележка с едой доехала до их ряда, еще сильнее запахло печеным тестом — давали булочки или пиццу, и желудок Миры мгновенно отреагировал голодным бурчанием. Поэтому она откинула столик, протянула руку и приняла от стюардессы горячий бумажный пакет, и еще попросила воды и апельсинового сока. В упаковке оказалась закрытая пицца, кальцоне. Мира, обжигаясь, оторвала уголок и подула в раскаленное нутро, а обратно ее обдало горячим воздухом. Она дула в кальцоне, пока не закружилась голова.

Длиной кальцоне оказался с локоть, и, утолив первый нервный голод, Мира смаковала его. Было неприлично вкусно, и Мира втягивала запах и жмурилась от удовольствия. Обычно еда не интересовала ее, она была безразлична к вкусностям и не любила сладкое. Вкусовые взрывы, как она их называла, случались с ней всего несколько раз за жизнь. Один — когда она впервые попробовала трдельник^[17]

 с мороженым в Венгрии. Второй — блинчик с бананами с передвижной кухни на Самуи. Третий — сейчас, в самолете.

Она доела кальцоне, выпила воду и сок и стала старательно складывать стаканчики и мусор в бумажную упаковку с темными масляными пятнами. Следом отправились не пригодившиеся шуршащие упаковочки с приборами. Мира смахнула крошки со столика, прижала его к спинке переднего кресла и повернула задвижку. Она запихивала мусор в карман кресла, одновременно запихивая в глубины памяти папины оладушки. Он не умел готовить ничего, кроме яичницы и оладий, и однажды, когда мама была в командировке, они неделю питались только ими. Мире нравилось. Папа исчез через месяц. Мире удалось запихнуть пакет с мусором в карман, но перестать думать об отце не получилось.

Когда стали пропадать дети, она проживала ужас четырехлетней давности по кускам, словно кто-то растягивал удовольствие, наблюдая за ней со стороны. Она вспоминала, что мать не плакала, когда рассказывала ей, как нашли папу. Он и тетя Саша бесследно пропали несколько лет назад. Мира расследовала их исчезновение и докопалась до самой сути, но скоро папу нашли мертвым. Вспоминала, как опускали глаза в пол друзья родителей на панихиде. Она злилась, что вообще устроили эту панихиду. Она хотела попрощаться с отцом наедине. Но куча незнакомых ей людей произносили речи, сожалели о случившемся так спокойно, безразлично и отстраненно.

А когда начали пропадать дети, она уже путешествовала. Скиталась между Индией, Венгрией, Узбеки станом и США. То занимала одно из двенадцати мест в хостеле в Хельсинки, то снимала домик на побережье в Таиланде, где в десятиметровой комнатке размещались кровать, стол и стул, холодильник и тут же, отгороженные только занавеской, — умывальник, душ и унитаз. Мира бережно хранила в себе страны и города, арендованные комнатки, картонные домишки у моря, водителей, помогавших найти адрес в городских лабиринтах, каждый взлет и каждую посадку. Когда стало понятно, что ее будут искать, она начала убегать с удвоенной силой. Города и страны замелькали, как кадры фильма на быстрой перемотке.