Обычные жертвы

Дин злобно взглянул в зеркало заднего вида.

– Обо всем.

За «Импалой», в неизменном метре от бампера, виднелись передние фары автомобиля шерифа. Он не только прижимался к ним почти вплотную, но еще и включил дальний свет, наверное, просто чтобы побесить Дина. Прием сработал.

Сэм развернулся и прищурился в заднее окно. Его лицо было освещено ярко, как днем. Он коснулся пальцем лба в насмешливом салюте, но стекло было покрыто каплями воды, и шериф, скорее всего, ничего не увидел. Сэм снова сел прямо.

– Ничего не поделаешь. Перестрелка с местным шерифом – плохая затея. Хуже того, он может выяснить, что мы вовсе не из ФБР. Кто знает, что он тогда сделает.

– Не понимаю, – проговорил Дин. – Местные представители закона всегда с нами сотрудничают. Что в Браунсдейле так меняет людей?

Сэм долго молчал, потом наконец ответил:

– Пещера.

Глава 17

Оуэн никогда не был в пещере сам. Он вообще сходил только на одну короткую экскурсию, предлагаемую парком, ту самую, о которой рассказывал агентам. Он смотрел фильмы, расхожие ужастики, но его больше интересовало кино про реальные события, фильмы «Нэшнл Джеографик», например. Эти фильмы были потрясающими, как и все книги, которые он прочел в Браунсдейле. Он столько всего узнал, и возможности получать новые знания продолжали стремительно расти.

Не то чтобы сейчас ему это сильно помогало.

И все же Оуэн шел дальше. Его подгоняли надежда и отчаяние – чуть-чуть первого и много второго. Он наконец вытряс из шерифа признание, что кто-то видел, как Марли и Фэллон перелезли через ворота и пошли по тропе. Наверное, надо было позвонить агентам, но шериф сказал, что уже беседовал с ними, а Оуэн, получив новые сведения, так запаниковал, что ощутил необходимость приняться за дело немедленно. Отчаяние начало расти с самого первого дня, когда он увидел, что девочек нет дома. Если бы тревога приняла физический облик, она была бы похожа на Каплю[12], желеобразную массу, которая разрослась сверх всякой меры в старом фильме со Стивом Маккуином.

Сколько он пробыл здесь? Казалось, что несколько часов, но Оуэн сопротивлялся желанию остановиться и включить подсветку на часах. Будет досадно узнать, что на самом деле прошло минут сорок пять.

Может ли такое случиться? Он не знал наверняка, но думал, что да. Здесь, внизу, не осталось никакого истинного ощущения времени, лишь необходимость идти вперед. Он не страдал клаустрофобией, но теперь хотя бы смог понять, почему некоторые люди испытывают ее. Многие списали бы неприятные переживания на вес Земли, которая давит на них, душит их массой и простой истиной их собственной незначительности. Но не Оуэн. В детстве он часто закрывал все источники внешнего света в своей комнате и, завернувшись в одеяло, отдавался ощущению, будто он парит, в одиночестве, в некой защитной оболочке, покачивающейся в бесконечной, усыпанной звездами ленте вечности.

В конце концов он добрался до зала, обозначенного в выданной карте. Зрелище было прекрасное, но сейчас у Оуэна не было времени восхищаться чудесами матушки-природы. Он вытащил карту, еще раз сверился с ней и увидел, что все совпадает: дальше остается идти лишь в едва заметный туннель в дальнем левом углу. Все остальные были помечены как разрушенные и непроходимые. Если девочки зашли в пещеру, то могли отправиться лишь туда.

Выключив фонарик, чтобы сэкономить батарейки, Оуэн быстро глотнул воды и опустился на колени у отверстия. Фонарь высветил проход – маленький, неровный, усеянный камнями. Да, как и полагается пещерному туннелю. Там нельзя было передвигаться в полный рост. Оуэн мог начать путь на четвереньках, но преодолеть таким образом выйдет лишь пару футов. А дальше придется ползти, словно какой-нибудь червяк.

Ну и ладно. Оуэн опустился на колени и протиснулся внутрь.

* * *

Передвигаясь, наверняка, гораздо медленнее, чем профессиональный спелеолог – в конце концов, он был книжным червем и тренировался только тогда, когда какая-нибудь статья в интернете заставляла его почувствовать себя виноватым, – Оуэн ощутил, как тоннель уходит вниз. За пределами луча света от налобного фонаря ничего не было видно, но он замедлил шаг еще больше. Наградой за осторожность стало то, что он не сорвался вниз, когда туннель внезапно закончился.