Обычные жертвы

Что, если это одна из девочек? Что, если они поранились, или переохладились, или у них кончилась еда? Мысль была слишком близка к немыслимому – что, если они погибли? – и тогда Оуэн запаниковал по-настоящему.

– Марли! – крикнул он со всей мочи, потом втянул в легкие как можно больше холодного влажного воздуха и снова заорал: – Фэллон!

Собственный голос показался таким громким и неуместным в тишине пещеры, что зазвенело в ушах, но ему было все равно. Он продолжал выкрикивать имена, пробежав несколько метров вверх по камням, затем позвал снова. Он поднял такой шум, что звуковые волны отскакивали от камней и словно бы множились, полностью перекрывая другие, более скрытные звуки вокруг, пока не стало слишком поздно бежать.

Потом Оуэн закричал уже совсем по-другому.

Глава 18

Майкл Томпсон следовал за машиной с двумя агентами ФБР. За свою карьеру он ездил по этой дороге больше тысячи раз, несколько раз только за сегодняшний день, если уж на то пошло, и серебристый седан легко катил по темным изгибам мокрой от дождя трассы 70.

Сначала он ни о чем не думал: никаких мыслей, только вид через лобовое стекло и ровный перестук дворников. Этот звук послужил своего рода успокаивающей мантрой, смягчив злость на двух агентов, что шныряли у входа в старую Хрустальную Пещеру. Не говоря уж о ярости, вызванной самим их прибытием в Браунсдейл.

Томпсон намеренно висел у них на бампере и не выключал дальний свет. Не из мелочной мести – ладно, может быть, немного, – он просто пытался преподать им урок, показать, что способен быть для них такой же занозой в заднице, как и они для него. Или они привыкли к сопротивлению со стороны местных жителей во время расследования? Это вряд ли. Скорее всего, никто никогда не задавал им вопросов, а тем более не наводил справок, чтобы убедиться, что они действуют по закону. У коротковолосого с лица не сходило плохо скрываемое выражение гнева всякий раз, когда Томпсон заставлял их притормозить. Слоун рассказал, как они отреагировали, когда заявились в участок и попытались проникнуть в комнату с вещдоками. К слову, о чувстве собственного достоинства. Эти копы из больших городов, наверное, всегда ведут себя так, будто маленькие городки, составляющие костяк Америки, чем-то им обязаны. Ну, удачи, с таким-то отношением.

Томпсон разглядел в машине на стороны пассажира какое-то движение, но из-за дождя было неясно, что они там делают. Возможно, один из них поднял руку, чтобы прикрыть глаза от слишком яркого света, бьющего в заднее и боковое зеркала, или, может быть, показал ему неприличный жест. Томпсону было все равно. Пусть им будет неудобно. Лично ему было неудобно с тех пор, как он заметил двоих мужчин, выходящих из библиотеки.

Оуэн Майер.

При мысли о библиотекаре Томпсон поморщился. Вот что происходит, когда появляются посторонние. Поправочка, не просто приезжие, а те, кто считает себя частью города. Жители Браунсдейла происходили из семей, живших в округе Эдвардсон и его окрестностях на протяжении сотен лет, начиная с того времени, когда эта область была впервые заселена. В том числе и его семья, Томпсоны. Доказательства можно было прочесть на церковных кладбищах по всему городу, на надгробиях, которые датировались 1700-ми годами. Его предки жили здесь задолго до того, как появились округ и город, до того, как правительство разделило пригодные для обработки земли на участки для удобства политической власти и налогообложения.

Вслед за машиной агентов Томпсон вписался в очередной темный поворот, ведя машину на автопилоте, пока его мозг работал над решением проблемы Оуэна и его двоюродных сестер. Ясно, что парень не собирается молчать о случившемся, да другого Томпсон и не ожидал: никто бы не стал молчать о пропаже близких. К тому же худшее еще впереди – сегодня утром его уведомили, что родителям девочек сообщили о происшествии, и те приедут в Браунсдейл при первой же возможности. Сегодня они не приехали, но он готов был поспорить на следующую зарплату, что завтра утром они будут здесь. Предстояло ответить на уйму вопросов, и лучше бы изложить историю гладко. Один промах – и все может развалиться. Всё.

Снова повороты, снова темнота, звук автомобильных шин, шуршащих по мокрой дороге. Он пытался обдумать любой вопрос, который, по его мнению, ему могли задать.

Томпсон мог припомнить миллион подходящих вопросов, начиная с того, когда их видели в последний раз, во что они были одеты, и заканчивая тем, когда их объявили пропавшими. Но самый главный, самый извечный…

Что вы делаете, чтобы найти моих дочерей?

В самом деле, что?