Обыкновенная история

Он живо представил себе их мелкую – Машку – «Любимица всей семьи, такая из себя чувствительная, ранимая. Как вскинет на него свои влажные, проникновенные точно у молодой косули глаза, так хочешь – не хочешь, а на айфон новый раскошелишься. А еще она зверушек всяких жалеет, кота вон позавчера с помойки приволокла вшивого. Вечер напролет в голос выла, пока этому мурлу в коридоре не постелили. Игнат, тот вообще его особая гордость – круглый отличник, почти, что уже медалист. Весь в него, тот же технический склад ума, такая же отцовская обстоятельность. В Бауманку сейчас усиленно готовится, в армию чтобы не загреметь. – От мыслей о детях по телу Пучкова прошла приятная теплота. – Семья – вот что самое ценное в жизни. Пора завязывать с этими своими амурными приключениями. Хватит – нашлялся вдоволь за двадцать-то лет, вон до тяжких телесных последствий догулялся уже.»

Вечером Пучков не спешил домой. Точно кот, застуканный у банки со сметаной, он боялся переступить хозяйский порог. Ему казалось, что домашние про него все уже знают, или по крайней мере, догадываются. На улице давно зажглись фонари, а он, досаживая вторую пачку Кэмела, сидел перед домом на лавочке, тер виски и думал, думал.

«– Ну и как жене обо всем рассказать, какими словами объяснить, – вопрошал себя Пучков вытряхивая из пачки последнюю сигарету. – Так чтобы и пожалела меня и простила. Даже представить себе жутко, какой шок вызовет у этой глубоко нравственной женщины вся эта грязь и мерзость, которую он перед ней выложит. Она ведь так беззаветно ему верит. После ночных гулянок не обнюхивает, по карманам в поисках компромата не шарит. И тут я ей – получите, не благодарите. А ну, как сердце еще не выдержит? Нет, только не это, должно же быть иное средство, как-то урегулировать этот скверный вопрос.»

Однако других решений, кроме того, как сдаться на милость жены или секретарши, он не находил. И вот, когда мужчина уже был морально готов подкинуть монетку, его, наконец, осенило -

«Слушай, а может быть младенец и не твой вовсе? – ударил себя по лбу Пучков, удивляясь тому, как такая простая мысль не пришла ему в голову изначально. – Мало ли с кем эта цыпа тут помимо тебя якшалась. Ты же сам видел, как ей Супрунов цветы дарил, без всякого повода. А не помнишь разве, сколько раз она поутру из Ауди юрисконсульта выпрыгивала? Вот будет номер, если она от кого-нибудь другого понесла, а в „счастливые отцы“ тебя – Пучкова определила.»

Как утопающий за соломинку он уцепился за одолевшие его сомнения, вылившиеся в итоге в весьма интересный и настолько же коварный план.

На следующий день он отправился к Алене в гости, якобы с тем чтобы полюбоваться на своего новорожденного дитяти и заодно обсудить условия капитуляции.

«– Вроде похож, – задумчиво вертел он вещественное доказательство своего преступления. – Такая же горбинка на носу, такие же редкие волосенки. Или же, все-таки не очень? Плечи, понимаешь, узковаты. Да уж, сложна задачка, сам черт не разберется. То ли дело у зверушек – понюхал под хвостом и порядок. А в целом похож, похож конечно, определенно похож… но не очень…»

Убедившись, что эмпирическим путем ответа на свой животрепещущий вопрос он не получит, мнительный папаша приступил к активным действиям.

Улучив минутку, когда Алена вышла в коридор провожать няню, Пучков достал заранее припасенные маникюрные ножницы, и (Ну, с Богом!) воровато отхватил ими с темени младенца жиденькую кучерявую прядку. – «Как-то так, братец, ты извини уж…»

После того, как главное дело сегодняшнего вечера было сделано его уже ничего не держало в доме своей бывшей пассии. Пучков, кисло-сладко улыбаясь, показал ребенку «козу» и оставив на столе недопитый чай, униженно откланялся с обещанием озвучить окончательное решение «на той неделе».

Гарантировано установить отцовство в наше просвещенное время, как известно, проблемой не является, было бы только желание, ну и, разумеется, деньги. И того и другого у Пучкова хватало в достаточном количестве.

Все неделю, пока готовилось заключение по генетической экспертизе, он ходил окрыленный надеждой, поглядывая с лукавым смирением на шантажистку.

«– Вот будет хохма, если вдруг окажется, что не мой, – вдохновлял он себя. – Коли ребенок чужой, тогда вообще не о чем тут рассуждать. Я не я и кобыла не моя. Пусть тогда любодейка с прицепом хоть обзвониться жене вместе со своими нелепыми притязаниями. Буду твердо стоять на своем – Ничего не знаю, ничего не ведаю, навет и точка, происки какой-то гулящей девки, интриги подковерные. А если совсем прижмет – зайду с козырей и тест выну.»

После таких мыслей настроение у него поднималось. Он розовел, распрямлялся и принимался кушать с удовольствием.

В среду ему позвонили из лаборатории и пригласили явиться за результатами. Пучков, забыв про все на свете, сорвался с ответственных переговоров и помчался, сломя голову, в медицинский центр.