Обыкновенная история

По бульвару, крепко взявшись за руки, прогуливается парочка. Он и она (если что). Оба молоды, влюблены и безмерно счастливы. Идут они, по всей видимости, без какого-либо дела и целеполагания, просто идут – наслаждаясь жизнью, примерно так, как в поговорке: «Мне куда бы не идти, лишь бы с милым по пути». Пройдясь сколько-то по устланной новой бордюрной плиткой дорожке, они встают на ее распутье, любуясь друг другом и пышно цветущей растительностью.

– Ну что, налево пошли? – говорит, наконец, парень, не сводя светящихся глаз со своей спутницы.

– Тебе лишь бы только налево, как я погляжу. – капризно надувает губки девица и, проявляя настойчивость, тянет спутника за рукав во двор какого-то дома, расположенного по ее правую руку.

– Желание дамы – закон! – уступает ухажер, немного помявшись. – …К тому же, – разглагольствует он, – когда ты идешь рядом с такой красивой и желанной нимфой, то куда бы ни направлялся, ты в любом случае следуешь навстречу своему счастью. Вот шел так бы и шел всю оставшуюся жизнь, честное слово.

– Опаньки, да мы никак предложение пытаемся сформулировать? – кокетничает барышня. – Шучу, конечно. – игриво добавляет она на всякий случай, чтобы раньше времени не вспугнуть фарт, но, все же, не удерживается от обострения любовной игры, – А вдруг словлю на слове, не боишься?

Глаза ее, между тем, глубоки и серьёзны.

– Погоди-ка, – уходит от прямого ответа парень. – Постой, я быстро, сейчас уже…

Молодой человек озирается по сторонам и, присмотрев куст сирени, растущий возле какого-то подъезда, отламывает от его ветвей сразу несколько роскошных гроздей – созвездий, после чего….

– Штааа! Стоять…! – майским громом грохочет что-то поблизости, возвращая влюбленного с небес на грешную землю.

Мгновенье спустя из кустов, словно какая-то фурия, выпрыгивает гневная старушенция и преграждает парню дорогу к отступлению.

– Ты чего это удумал тут, подлец, а? – брызжет слюной старуха. – Я тебе покажу, как сирень чужую расхищать… Люди добрые, что это делается-то, а?

Застигнутый с поличным парень растеряно ухмыляется и виновато разводит руками. Старуха между тем приближает свои удивленные зрачки к его лицу.

– Так это тыы что ли? Опяяять?

Страшно выпучив глаза, бабка переходит чуть ли не на рев. – Признала я тебя, аспид, как увидала морду твою бесовскую, так сразу же и узнала. Давненько тут, смотрю, ошиваешься. Всю сирень мне успел оболванить.

– Вы меня, видно, путаете с кем-то, бабуся, не имею чести…

– Ну да, спутай тебя – попробуй, ирода проклятого, коли ты вторую неделю, почитай, сирень мою кажный день чекрыжишь. Что твой козел в огороде. А вот как сейчас милицию позову…

– Ты, бабка, мыла объелась что ль с утра? – парень потеет, улыбка медленно сползает с его лица, уступая место если не испугу, то замешательству. – Я вообще случайно тут оказался, мимоходом. Ну подумай, что я у вас забыл, да притом каждый день еще?

– А-то сам будто бы не знаешь, чего забыл, – хитро скалится бабка, напирая грудью на врага. – Ленку с третьего подъезда забыл, вот чего. Сирень уже, почитай, всю обкорнал для лахудры своей. Только растительность, между прочим, не для ваших с ней амуров высажена. Деньги за нее, между прочим, были плочены, и немалые. Триста рубликов, помнится, у метро отдала, с пенсии-то.

– Я, я пойду, пожалуй, – неуверенно говорит резко побледневшая девушка и пятится назад. Глаза у нее становятся испуганными и влажными, голова прячется где-то между съежившимися хрупкими плечиками.

– Погоди! – умоляюще хватает ее за руку парень. – Я с тобой.

Но бабка с ловкостью дикой кошки снова встает у него на пути.

– Значит побоку Ленка теперь? Быстро, гляжу, у молодых энто дело нынче делается.

– Ты чего мелешь, старая, какая к лешему Ленка? – шипит на нее красный, точно пион, супостат.

– А такая Ленка, с животом которая, на нос который ей смотрит уж, забыл нешто?

– Оставь меня. Да пусти ты, тебе я говорю! – не выдерживает девица и едва сдерживая рыдания, пытается высвободить руку. Парень изо всех сил сопротивляется.

– Ты что, не видишь разве, какую чушь она несет? Она из ума же выжила! Кого ты слушаешь?

Девушка замирает, не то в сомнениях, не то в отчаянии. Обливший девушку контрастный душ, из радости, превратившейся за какую-то минуту в трагедию, делает ее тело ватной и безучастной. Она стоит, слабо шевеля губами.

– Это я-то чушь? Не верь ему дочка, не верь прохвосту энтому. У меня глаз – алмаз. Мимо оброненного в траве червонца не пройду. А вообще-то мне ваши с Ленкой шашни до лампочки, – продолжает бабка, вцепившись парню в рукав. – Это дело ваше, персональное, молодое. Ты мне за сирень лучше ответь.

Бабка смотрит на потрепанный куст сирени и, качая головой, причитает – Уже и цвет-то с нее сошел почти, а энтот все равно ходит тут, понимаешь, и ходит. У самого денег куры, поди, не клюют, а он все туда же, на дармовщинку перед девками своими хвост пушит, халявщик, тьфу!